— Вытаскивай оттуда все, что можешь! — приказал Маадэр, стараясь не шевелить пальцем и не обращать внимания на собственные ощущения, — Особенно последние дни. Лица, цифры, даты… Рви с мясом! У нас в запасе шестьдесят часов. Если господин Зигана не расскажет нам ничего нового, мы с тобой окажемся в очень глупом положении…
Вурм не ответил, вероятно, сосредоточился на работе. Маадэр попытался представить, каково это — пробираться по закоулкам мертвого мозга. Почему-то воображение рисовало подобие разрушенного дворца. Коридоры, когда-то отделанные изящными изразцами, превратились в узкие проходы, заваленные обломками мрамора. Прекрасные гобелены превратились в свисающее со стен гнилье…
Мысленный окрик Вурма прогнал это видение.
«Кое-что есть. Нашел неповрежденные синапсы, но их очень мало. Кристаллизация здорово испортила то, с чем не справился некроз».
— Что ты нашел? — жадно спросил Маадэр.
«Все вперемешку. Воспоминания о молодости… Подсознательные страхи… Знаешь, а твоей приятель Зигана был, оказывается, весьма оригинален. Я про его сексуальные пристрастия».
— Плевать мне на них. Ищи все, что связано с его работодателем или партнерами. Любые упоминания био-софта. Имена, номера войсеров…
«Мозг человека — это не записная книжка, Маадэр, — сердито одернул его Вурм, — Твой собственный представляет собой хаотическую смесь из противоестественных склонностей, отвратительных привычек и вороха душевных расстройств, найти в нем что-то ценное мне не удалось за многие годы…»
— Не ворчи, старик. Продолжай искать.
«Четче всего обычно сохраняются последние секунды восприятия. Предсмертные воспоминания».
— Раз уж ты копаешься там, поищи лицо его убийцы. Было бы весьма кстати.
Маадэр потянулся было к карману плаща, чтоб закурить, но вынужден был остановиться. Не так-то просто подкурить сигарету, когда одна твоя рука засунута в груду бесформенной плоти.
«Есть, — внезапно произнес Вурм, — Есть лицо, как ты и хотел. Но не спеши радоваться. Изображение сильно размыто. То ли глаз не успел сфокусироваться, то ли синапсы пострадали сильнее, чем мне казалось. Смотри сам».
В следующую секунду Маадэр оказался на пустыре. И хоть он знал, что сейчас стоит в коридоре морга, иллюзия перемещения была слишком сильна — он рефлекторно попытался восстановить равновесие. Изображение не отозвалось на его движение, оставшись статичным — и Маадэр понял, что смотрит на мир чужими глазами. Мертвыми глазами Зигана, если быть точным. Глазами человека, которого отделяли от смерти всего две или три секунды.
Теперь он смотрел на пустырь с непривычной высоты — до того, как превратиться в человекоподобную кляксу Зигана был ощутимо ниже ростом. Изображение было смазанным, нечетким, как на неудачной фотографии с нарушенным фокусом. Видны были силуэты, контуры, формы, но вот детали оказались сильно размазаны.