Я выхожу в сад. Вокруг зловещая тишина. С бешено бьющимся сердцем я закрываю заднюю дверь и вдруг слышу у ограды какой-то шорох. Я замираю.
– Кто здесь? – кричу я, жалея, что не взяла с собой фонарик. – Салли?
Наверное, просто птица, думаю я, но когда ступаю по траве, по коже бегут мурашки.
Зачем Салли сюда пришла? Она же обычно боится собственной тени. Как она решилась подвергнуть себя такой опасности?
Подойдя к сараю, я вижу, что дверь открыта, и захожу внутрь.
– Салли? – зову я. – Салли, ты здесь?
Я слышу приглушенный звук, словно кто-то говорит под землей.
– Салли? – Я бросаюсь вперед.
Я замечаю дырку в полу, но уже слишком поздно.
44
Пролетев несколько ступенек, я приземляюсь на холодный шершавый бетон. Что, черт возьми, только что произошло? Хватаясь за ребра, я осторожно встаю на колени. И в этот момент я замечаю ее.
Она лежит на грязном матрасе; по ее щекам текут слезы, а к груди прижимается тот самый мальчик.
– Тетя Кейт?
– Ханна! – восклицаю я, прижимая руку к груди, чтобы успокоиться. – Что ты здесь делаешь? Что, черт возьми, происходит?
Я ковыляю к ним.
Мальчик начинает плакать, и в этом момент я замечаю, что у Ханны связаны руки. Я подбегаю к ней и начинаю развязывать веревку.
– Ханна, – быстро спрашиваю я, – что происходит?
Я повторяю вопрос, но она не отвечает. По ее щекам продолжают литься слезы.
Я распутываю узел, и она потирает запястья. Мальчик смотрит на меня своими огромными глазами.
– Мы тебя слышали, когда ты в прошлый раз была в сарае, – сквозь слезы говорит Ханна, прижимая мальчика к груди. – Мы думали, ты нас спасешь.
– Спасу? – говорю я. – Ты имеешь в виду, ты все это время была здесь?
Она кивает.
– Но что это за мальчик?
– Дэвид мой сын, – говорит она.
Дэвид.
Я стою, словно парализованная, пытаясь все это осознать. Затем я замечаю в полумраке какой-то блеск. Моя серебристая ручка. Лежит на полу рядом с кроватью.
– Дэвид ее нашел. Он приносит мне подарки, чтобы развеселить.
Внутри у меня все немеет.
– Он любит блестящие штучки, – говорит Ханна.
Наклонившись подобрать ручку, я замечаю рядом с ней небольшую кучку стеклянных шариков и вспоминаю шарик, который нашла в мамином саду.
– Мама.
Салли. Я оборачиваюсь. В углу лежит куча старых одеял.
– Твоя мама здесь, Ханна?
Она смотрит на одеяла, в глазах застыл страх.
Я бегу в другой конец помещения и откидываю одеяла. – Господи! Салли!
Она укутана одеялами, словно младенец. Я поворачиваю ее к себе лицом.
– Ох, Салли! – Ее лицо – сплошное кровавое месиво. Она вся в крови. Кровь у нее в волосах, на одежде.
– Господи, что произошло? – кричу я, осторожно кладя ее на бок. Она слегка стонет.