Здоровье, 1962 № 03 (87) (Журнал «Здоровье») - страница 10
Отдыхайте, восстанавливайте свое здоровье, поправляйтесь, но не мерьте поправку на вес, не говорите: «Я поправился на два килограмма»: Помните, что лучший вес тела — это тот, при котором вы чувствуете себя здоровыми и бодрыми, работоспособными и сильными.
Жизнь торжествует
Д. Орлова
В стене, отделяющей детскую палату от врачебной комнаты, прорублено большое прямоугольное окно. Я беседую с Любовью Евменьевной Пробатовой, листаю альбомы, а взгляд то и дело тянется туда, где за толстым стеклом течет, точно в аквариуме, какая-то своя, совершенно бесшумная, непонятная постороннему глазу жизнь…
Две женщины в белых халатах — одна крупная, пожилая, немного сутулая, другая совсем юная, маленькая, грациозная — движутся по комнате. Вот у старшей шевельнулись губы, младшая кивнула, и обе наклонились над коротенькой, почти игрушечной кроваткой. Большие, уверенные руки старшей отодвигают одеяльце, разворачивают пеленки и приподнимают…
Нет, человеческий детеныш не может быть так неправдоподобно, так нестерпимо мал! Беспорядочно, бессмысленно размахивают красные, как соломинки тонкие ручки, с трудом раскрываются и закрываются глазки, не то в зевоте, не то в плаче кривится рот…
Любовь Евменьевна с улыбкой встречает мой испуганный взгляд:
— Девятьсот граммов, — поясняет она. Не доношен на два с половиной месяца.
— И будет жить?
— Будет! — Ведь это не первый у нас. Спросите у медицинской сестры Елены Яковлевны. Она здесь 40 лет работает. Чудесная, кстати, сестра! К ней в обучение мы приставили Галю Фомину. Именно к ней, потому что чувствуем: Галя тоже пришла к нам надолго. Не любя, у нас и работать нельзя.
А Галя все так же тихо скользит по комнате. Вот она поставила на стол возле другой кроватки градуированную бутылочку с соской. На самом донышке — вровень с двадцатиграммовым делением — белеет молоко. Осторожно, очень осторожно берет, Галя ребенка двумя пальцами за щечки, заставляет открыть рот, подносит соску. Но малыш не шевелится, не открывает глаз. Снова и снова повторяет Галя свою попытку. Я замечаю, как ее марлевая маска колеблется от дыхания, а на переносице проступают бисеринки пота…
И вот абрикосовая щечка шевельнулась раз, другой, ритмично задвигалась. Сосет! Кажется, что сосет очень долго — так напряженно сдвинуты у Гали брови. Наконец она снова поднимает бутылочку и ставит на стол — но не пустую, а с молоком, убавившимся меньше, чем наполовину.
Тонкая Галина фигура удаляется куда-то в другой угол комнаты-аквариума, потом приближается снова. Девушка двигает голубой баллон с кислородом, подводит к кроватке тонкий шланг со стеклянной воронкой на конце, укладывает воронку поближе к белому капюшончику, потом греет молоко, и снова повторяется то же самое: вначале плотно закрытый рот, потом обнажившиеся на секунду десны и, наконец, движущаяся щечка.