Он не любил простых путей и обычно шел параллельно тропе по бурелому. Медведи сюда иногда забредали, но летом, когда они сытые, достаточно при встрече вести себя спокойно, и тебя не тронут. Хотя он еще в первый день при входе в лес заметил, что в этом году животные ведут себя как-то странно. Висело даже предупреждение от службы рейнджеров. «Enter on your own risk». Риск, как выяснилось, был. Однажды его чуть не затоптал здоровенный олень. Ну, предположим, такое бывает… В другой раз мимо него, не обращая внимания на человека, пронеслось целое стадо зайцев, если к ним, конечно, применимо это слово.
Еда умещалось в его рюкзаке – немного слайсов, немного сушеных фруктов и диетических батончиков, несколько бутылок минеральной воды. Вокруг тропы было много беседок с фонтанчиками, где можно пополнить запас, к тому же у него имелись средства для обеззараживания родниковой воды.
Вот и коттедж смотрителя. Дверь распахнута… Нет, она сорвана с петель.
Внутри сладковато-противный, дерущий нос запах. И повсюду следы – странные, маленькие, круглые. Трубка таксофона висит, вымазанная чем-то, похожим на клюквенный сок.
Он знал, что не стоит открывать стеклянную дверь комнаты с надписью «Ranger». Но все же толкнул ее.
Это был первый день его выживания. Потом он еще не раз пожалеет, что не взял из кобуры мертвеца пистолет и не поискал в закрытых шкафах оружия посерьезнее.
* * *
Разбудил его, как всегда, писк зуммера. Долгий, надсадный, как надоедливый звон недобитого москита. Раньше это свидетельствовало бы о том, что он оставил Айфон в режиме виброзвонка и уснул, положив его под бок или под голову. И что ему, черт возьми, пора собираться на работу. Принимать душ, бриться, одеваться, выводить из гаража свой Форд и мчаться со всей разрешенной правилами скоростью. Потому что будильник, как любой любитель поспать, он ставил на последнюю минуту перед отметкой «Опоздание».
Но это были ощущения даже не из прошлой, а из позапрошлой жизни. Спешить больше некуда. Теперь он, немолодой профессор изящных искусств из Бостона, уволившийся и выбравший путь дауншифтера, был просто беглецом. Осколком, изгоем без своего угла. А по старинному зданию университета, где он когда-то втолковывал студентам разницу между классицизмом и романтизмом… бродили они.
Твари.
«150 метров» – горело на экране, в приложении, которое раньше ему и в голову бы не пришло открыть.
«140 метров», – значилось там уже через пять секунд.
Он глянул на свое отражение в луже дождевой воды. Мешки под глазами, щетина, сальные волосы, потрепанная одежда. Настоящий бродяга.