– Хелена сделалась одержима этой проклятой книгой. Ни о чём другом и думать не могла. Я знала – или мне так казалось, – что если её уничтожить, всё станет как прежде. Поэтому я подлила Хелене в чай слипай-глаза. И когда она уснула, бедняжка Эбби забрала книгу и унесла к себе домой, чтобы сжечь. А я осталась. Стояла на коленях у постели Хелены и от всей души надеялась, что когда моя подруга проснётся, это снова будет моя подруга. Но как только Хелена открыла глаза, она схватила меня за шею и принялась душить. Я умоляла её перестать, а она только смеялась, смеялась, Кара! – и крепче сжимала руки. А потом отшвырнула меня через всю комнату, будто пустой мешок, лицом прямо в зеркало.
Констанс провела рукой по своим шрамам, каждый из них – напоминание о той ночи.
– Когда я обернулась, кровь заливала мне глаза, но я увидела, как твоя мать вскинула голову, будто гончая, вставшая на след.
Констанс отвернулась и погладила корявый сук – рука у неё слегка дрожала.
– Как будто книга призвала её к себе или что-то в этом духе. Как будто она звала на помощь. Я уверена, что она не собиралась причинять никому зла, но… она убила их, Кара. И Эбби, и её молодого мужа. Убила обоих.
Констанс Лэмб осела на землю, закрыла лицо руками и разрыдалась. Когда она перестала содрогаться от рыданий и только мелко дрожала, Кара задала следующий вопрос – тихонько, почти шёпотом. Это теперь казалось почти неважно («они были правы, мама в самом деле была плохая, они были правы…»), и всё же ей по-прежнему хотелось знать, чем всё закончилось.
– Но если мама уже убила двоих людей, почему же тогда она не стала сопротивляться, когда за ней пришли серые плащи?
– У неё оставалось всего одно заклинание. И все ведьмы знают, что никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя использовать последнюю страницу своего гримуара. Хелена боялась последствий этого куда больше, чем любых безжалостных пыток, какие мог изобрести фен-де.
– А почему? – спросила Кара. – Что тогда будет?
Констанс уперлась руками в колени и посмотрела на Кару так, что Кара снова почувствовала себя пятилетней малышкой.
– Ты что, и вправду думаешь, будто всё это могущество даётся даром? – спросила она. – Неужели ты никогда не задавалась вопросом, почему самые печально знаменитые ведьмы часто погибали в самом расцвете своего могущества? Минот Беззубая? Мэри-Котелок? Элизабет Земляная? Только что они насылали адское пламя на ничего не подозревающих путников или заводили чуму в деревенском колодце, а на следующий день… – Констанс щёлкнула пальцами. – Раз – и пропали?