Всё это происходило под непрекращающийся ливень площадной брани и угроз, извергаемых подвешенным политиком.
— Не шумите, господин Шарон, — вежливо попросил утомлённый угрозами сенатора Гуннар.
Просьба вызвала новый шквал грязной ругани вперемешку с обещаниями самых страшных кар, на которые только способна фантазия сенатора. Гуннар недовольно нахмурился, и по этому сигналу один из боевиков заткнул сквернослова ударом в живот. Шарон поперхнулся криком и принялся шумно извергать на пол содержимое желудка.
— Нельзя ругаться в присутствии дамы, господин Шарон, — укоризненно сказал Гуннар. — Вас разве не учили?
Сенатор злобно зыркнул на него из-под упавших на лицо волос, но промолчал.
— Вот видите, воспитанию поддаётесь. Значит, не всё потеряно, — похвалил его здоровяк, не отрываясь от работы.
В подвале воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шипением автодоктора, выдавливающего очередную порцию синтеплоти на порез, позвякиваниями цепей да скрипением зубов сенатора.
Наконец, Гуннар обработал последнюю рану на теле девушки и, пряча автодоктор обратно в подсумок, сказал:
— Ну что, господин Шарон, поговорим? У меня к вам есть несколько вопросов.
Планета Новый Плимут. Столица, «Дворец Основателей»
— Чёрт, время тянется, как сопля по унитазу, — в очередной раз недовольно сообщил сам себе Кларк, мусоля во рту незажжённую сигару.
На данный момент лишь неторопливый бег стрелок по циферблату старомодных часов отбрасывал тень на безмятежное существование чернокожего капитана. Кларк и не отрицал, что в эти дни его жизнь удалась, и всё благодаря Нэйву.
«Хорошо, когда есть такие ребята», — с благодарностью подумал Кларк о своём новом приятеле.
Служба в контрразведке быстро превращает человека в недоверчивого циника, зачастую не имеющего даже близких друзей. Потому честность, человечность и бескорыстие в свой адрес ценят особенно дорого. Нэйв же показал себя именно таким, за что Кларк был ему благодарен. И даже не за вечеринку со сговорчивыми девками, а за незначительные, казалось, моменты — типа принесённой чашки горячего кофе или того получаса, что пришлось торчать у лифта, пока Кларк с рыжей грохотали стеллажами в подсобке. Нэйву ничего не стоило самому слинять с повисшей на шее девицей, как поступили бы многие из коллег и знакомых Кларка. Но нет, тот благородно предоставил товарищу возможность тоже порадоваться жизни.
Можно, конечно, заподозрить во всём этом некую корысть, но Кларк даже при тщательном анализе не мог её обнаружить. Жаль, что после праздников служба вновь разбросает их по разным уголкам Союза.