Таня обняла Глашу, и она горько плакала. Ея слезы и тихія рѣчи, полныя любви, смягчили Глашу, но Вѣра не поддалась имъ; она стояла съ искаженнымъ лицомъ, наконецъ, сдѣлала отчаянное движеніе рукою и поспѣшно вышла изъ комнаты. Потеря состоянія нанесла ей жестокій ударъ, такой ударъ, что она вышла изъ своей обычной ей неподвижности. Самолюбивая и себялюбивая Вѣра была глубоко несчастна.
Въ тотъ же день вечеромъ братъ, сестры и Степанъ Михайловичъ разсуждали о томъ, принять ли предложеніе Ракитиныхъ остановиться у нихъ во флигелѣ. Они рѣшили единогласно отклонить это предложеніе и искать въ Москвѣ квартиру. Степанъ Михайловичъ предложилъ Сережѣ ѣхать съ нимъ немедленно въ Москву и искать квартиру, небольшую, но удобную, цѣлый домикъ-особнякъ, если возможно.
— Нѣтъ, — сказалъ Сережа, отвѣчая на предложеніе Казанскаго ѣхать вмѣстѣ, — я не могу выбирать квартиру одинъ. Въ ней должны жить мама и сестры — пусть сестры ѣдутъ со мною и рѣшатъ. Я возьму, что онѣ захотятъ. Отецъ приказывалъ мнѣ дѣлать имъ угодное. Я всегда буду. Такъ поѣдемте вмѣстѣ.
— Благодарю за позволеніе, — сказала Вѣра съ гнѣвомъ. — Если я должна жить въ лачугѣ, то пусть ее берутъ, какую хотятъ. Я тутъ не при чемъ. Другіе устроили такъ, что на мою долю остается выносить то, что другіе устроили. Постарались.
— Вѣра!.. воскликнула Глаша.
— Я знаю, что я Вѣра, — отвѣчала она холодно, — чтò тебѣ?
Сережа, видя, что разговоръ принимаетъ оборотъ ссоры, сказалъ:
— Если Вѣра ѣхать не желаетъ, я поѣду съ Глашей. Глаша, прошу тебя — мы будемъ искать домикъ-особнякъ, чтобы мама могла жить спокойно, безъ близкихъ сосѣдей.
— Вотъ это умно, — сказалъ одобрительно Степанъ Михайловичъ, — всегда такъ: съ сестрами заодно, и тогда вынесите все легче. Кто знаетъ будущее? не падайте духомъ! Завтра, не медля, поѣзжайте въ городъ, а я останусь здѣсь. Вамъ надо привыкать все дѣлать вдвоемъ; такъ ли, барышня? Братъ — первый другъ, особливо въ бѣдѣ.
Глаша была очень довольна, что Сережа самъ отъ себя съ увлеченіемъ предложилъ имъ устраиваться сообща. При ея самолюбіи ей было пріятно, что она, хотя и меньшая, будетъ играть видную роль въ семействѣ, ибо Вѣра, она знала, отстранится.
Когда Зинаида Львовна узнала о рѣшеніи Боръ-Раменскихъ искать квартиру, она не сказала ни слова; Соня же очень опечалилась, даже плакала, а Сидоръ Осиповичъ, увидя слезы дочери, вознегодовалъ.
— И зачѣмъ имъ квартиру, когда я предлагаю и домъ и флигель? Все одна фанаберія!
— Нѣтъ, я хорошо понимаю ихъ, — сказала Зинаида Львовна, — хотя и жалѣю, что мы не можемъ помочь имъ. Соня, не плачь! Пойми, что это неделикатно, да! неделикатно настаивать. Они не хотятъ никому быть въ тягость. Я сама была бѣдна, очень бѣдна, и никогда не хотѣла жить на счетъ другихъ. Придетъ время, и мы во многомъ можемъ быть полезны Боръ-Раменскимъ, — все дѣло въ томъ, чтобы имѣть терпѣніе и выждать удобную минуту. А ты учись такъ предлагать услуги и такъ помогать друзьямъ, чтобы они этого и не замѣчали, а никогда ихъ не неволить, когда они не желаютъ. Если отказываются, стало-быть имъ тяжело принять. Надо забыть о себѣ, а думать о нихъ, войти въ ихъ положеніе.