К моменту, когда колесо обозрения остановилось, загрохотали динамики, оповещая, что скоро начнётся фейерверк.
Люди потекли в едином направлении, собираясь в общий поток, будто ручьи, вбегающие в реку.
– Пошли! – подгонял дядя Генри, схватив Руперта за руку, и вместе они побежали к берегу реки, виляя среди людей, двигающихся в том же направлении. Первый залп уже догорал, когда они, наконец, устроились на траве с другой стороны дерева, под которым лежали родители Руперта.
– Я просто помираю с голода, – негромко возмущался дядя Генри. – Если мы не сможем добыть бумажник твоего отца, я за то, чтобы попробовать чей-нибудь ещё. Если вдуматься, совершенно непонятно, отчего я так зациклился на одном единственном бумажнике. Полный идиотизм. Редкостная зашоренность. Здесь сотни бумажников. Любой сгодится. И это совершенно оправданно. Люди не должны умирать от голода. И лишаться «муравейника». Совершенно оправданно. И потом мы же вернёмся в своё время и всё, нас тут словно и не было, так что какая разница? Вот, в самом деле, чем мы хуже их? И глянь, никто не смотрит по сторонам, все любуются фейерверками. Ой, глянь-ка, глянь, нам подфартило, твой папа лежит на боку, у меня просто козырный шанс влезть в карман его брюк. Вот увидишь! «Муравейник» почти у нас в руках, мальчик!
Дядя Генри пополз на животе, в небе над ним разрывались фейерверки, толпа ахала и охала.
– Ой, Фредди, как же красиво, – вздохнула Делия. – Ничего красивее я и не видела.
– Я говорил серьёзно, ну, когда, знаешь… Слушай, как тебя зовут?
– Делия.
– Точно, Делия, ты, типа, теперь моя девушка, – сказал Фредди. – Может, я и переберусь в Стилвилль. Ну да, это не Цинциннати. Там не будет возможностей, достойных такого парня, как я, но я чувствую, что у нас это серьёзно, Делия.
– Правда, Фредди?
– Точно.
– Я тоже думаю, что у нас всё серьёзно, Фредди, – проговорила Делия почти шёпотом. – Я с кучей парней встречалась, ни к одному не испытывала такого чувства. И прям сразу, понимаешь? Чёрт, да мои родители развелись. Я не то, чтоб много знаю про отца. А мама – даже не помню её счастливой. Всё моё детство она была такая грустная, что я думаю, у неё никого и не было, ну сам понимаешь. Оттого она всё время и грустила. И взрослея рядом с ней, я ни за что не хотела быть такой же несчастной, как она. Ни за что не хотела быть такой одинокой. Я всегда думала, что, знаешь, встречу правильного человека и у меня будет счастливая жизнь. Вот как я думаю. Если с тобой правильный человек, который делает тебя счастливой, ты можешь быть счастливой всю жизнь, Фредди. Я в это верю. А ты веришь, Фредди?