, они могли бы судить выпечку и фланировать от стола к столу, дегустируя пироги. Учительница рассказывала классу, как её бабушка была судьёй на этом конкурсе, и Руперт с нежностью думал о тех старых добрых временах.
Каждый день, возвращаясь из школы домой, Руперт замедлял шаг перед домом Риверсов. Он искал взглядом перископ. Каждый день он ждал, что из изгороди высунется рука, схватит его и затащит внутрь. Но дни уходили, а ни дядя Генри, ни перископа как не бывало, и Руперт был раздосадован. Можно подумать, дяде Генри не было с ним весело! Неужели дядя Генри предпочёл путешествовать в одиночку, когда можно было утянуть с собой Руперта! Но что, если дядя Генри успокоил свою совесть по поводу произошедшего на Рождество и думать забыл о Руперте? Это была невесёлая мысль. Руперт чувствовал странное сродство с дядей Генри после совместного (первого!) путешествия на машине времени. Он испытывал ужасное опустошение при мысли, что дядя Генри, возможно, ничего подобного не ощутил.
Когда прошли две недели, но дядя Генри даже не попытался поговорить с ним, Руперт от безысходности окликнул Тургида в школьном холле перед началом уроков.
– Не знаю, помнишь ли ты меня… – начал он застенчиво.
– Ну да, – кивнул Тургид. – Ты Руди, верно? С Рождества?
Руперт поверить не мог, что Тургид даже не запомнил его имя. Они же провели вместе Рождество! Он, Руперт, наверное, самый невзрачный и незапоминающийся человек на земле!
– Да, это я, я просто хотел спросить, как чувствует себя твой дядя Генри? Он не заболел?
– Заболел? Нет, он как обычно, спасибо, – озадаченно проговорил Тургид.
– Ну, я хочу сказать, он ведь здесь, верно? – спросил Руперт, заливаясь румянцем. За неимением лучшего объяснения он стал думать, что дядя Генри мог отправиться куда-то во времени, застрять там, а семья ничего и не заметила.
– Да, конечно, – сказал Тургид.
– Приходит каждый день к обеду?
– А как иначе? – удивился Тургид.
– Ясно. Просто хотел уточнить, – пробормотал Руперт. Он совсем отчаялся.
– Спасибо. Ты очень… предупредителен, – проронил Тургид, развернулся и отошёл, покачивая головой.
Руперт услышал, как один из друзей Тургида спросил:
– С чего это ты разговариваешь с этим чудиком, он же Браун?
– А, Руди? Он нормальный. Был у нас на Рождество. Не то чтобы наша идея, просто он всё время падал в обморок, так что нам пришлось подержать его, пока он не очухается. Но вообще-то он совсем неплохой, немного неотёсанный… – голоса затихли, когда мальчишки свернули за угол.
Руперт стоял, провожая их взглядом, и краснел всё сильнее. Если эта история разойдётся по всей школе – а он этого меньше всего хотел, – все станут говорить, что он жалкий объект благотворительности. Что его позвали к столу не потому, что хотели разделить с ним праздник, а просто из жалости. И ведь всё произошло совсем не так! Ведь это их ворота подцепили его на крючок и шибанули током. А затем Тургид сам настоял, чтобы он остался. И что Тургид имел в виду, называя его «неотёсанным»? Разве он допустил какую-то бестактность? Однако Руперт был вынужден взглянуть правде в лицо: дядя Генри больше не возьмёт его с собой путешествовать во времени. Первый раз останется единственным. Не будет продолжения сумасбродных похождений вдвоём.