— Что? — она не придала моим словам значения, только ради любопытства спросила.
— Вы никогда не были на крыше? — и ткнул карандашом в потолок.
Она подняла голову и посмотрела вверх.
— Нет, — спокойно ответила.
— Пойдем покажу, — предложил ей и встал.
— Прямо сейчас? — в ее голосе прозвучало не просто удивление, а гораздо больше, она заволновалась и посмотрела на дверь.
— Туда вы еще успеете. Ну так что, пойдем? — и протянул ей руку.
Она еще раз посмотрела на дверь, потом на мою руку. Протянула свою ладонь, но, коснувшись ее, сразу убрала, как будто обожглась.
— Нет, — уверенно ответила она и, быстро отвернувшись, открыла дверь и скрылась. Я опять уселся на ступеньку.
Прошла минута, нет, даже меньше. Ее дверь открылась, и девушка вышла. Увидев меня, сразу сказала:
— Только ненадолго.
— Хорошо, — быстро сказал и соскочил с места. Она так и не подала руки, а пошла за мной.
Подниматься пришлось не долго, всего-то два проема. Достал свой ключ от замка, он у меня уже как лет восемь, открыл и вошел первым. Осторожно ступая, она как будто шла по яичной скорлупе, медленно продвигалась вперед. По сравнению с подъездом здесь было темно, но глаза сразу привыкли, стали прорисовываться очертания перемычек.
— Пойдем, — сказал я ей и пошел вдоль висящего над головой провода. Шел не спеша, чтобы она успевала за мной. Ее платье шуршало как сухая листва. — Там виден двор и парк.
— Ай, — вскрикнула она, когда над головой пролетел испуганный голубь.
— Не бойся, они тут везде, — остановился. — Слышишь?
Она тут же остановилась и, чуть наклонив голову, прислушалась, ворковали голуби.
— Голуби, — наивно сказала она.
— Пойдем, — протянул руку, в этот раз она взяла меня и уже уверенно пошла дальше.
— А что ты тут делаешь? — неожиданно спросила меня.
— Рисую, а иногда просто сижу и смотрю, слушаю музыку.
— А дома?
— Да, можно и дома, но тут приятней. Какое значение, где слушать, верно?
— Да, — еле слышно ответила она.
— Пришли.
Я подвел ее к огромной круглой балке, что упиралась в подоконник, приоткрыл ставню, она заскрипела и открылась. Сразу все кругом залило светом, стали видны дорожки от пыли, и дневной жар потек во внутрь. Нуне на минуту заулыбалась. Может, вспомнила детство, как сама лазила по чердакам и чуланам. Может, удивилась тому, что увидела парк и огромные барашки облаков, которые вечно менялись, трансформируясь то в кита, то в зайчика.
Она стояла и молча смотрела. Казалось, с ее лица была стерта улыбка. Неужели она забыла, как смеялась стрекозе, что садилась ей на колено, или когда бегала по лужам? Неужели она повзрослела? Мне даже стало грустно. Так она простояла минут пять, просто стояла и смотрела вдаль, а потом вдруг как будто проснулась, качнулась и прошептала: