Широкая лента реки блестела солнечными пятнами, ветер рисовал на ее зеркале полосы ряби, на воде болталось несколько лодок. Барж видно не было, но большой поселок, располагавшийся чуть ниже слияния Орнежа с безымянным притоком, выпускал на воду щетку речных причалов – сейчас пустых.
Я убрал тягу, и машина повисла в воздухе, медленно дрейфуя и разворачиваясь под слабым ветром. Ана заявила, что здесь мы сможем пополнить припасы и, по ее словам, нормально пообедать. Но, прежде чем соваться в поселок, следовало убедиться, что в нем нет скелле. Я вооружился своей подзорной трубой, а Ана медленно и невысоко повела самолет вдоль речного берега. Пристально вглядываясь в оптический прибор в поисках следов скелле, я услышал крик – кричал человек на причале, что-то неразборчивое, указывая рукой на нас. Мы, по-прежнему не торопясь, прошли вдоль всего поселка, уделяя наибольшее внимание зданиям, которые могли принадлежать местной власти. Когда, убедившись, что следов магии, по крайней мере, на доступной для трубы – около двухсот метров – дальности, нет, мы вернулись в район пирсов, там уже собралась толпа – не менее двух десятков человек. Никто уже не кричал, люди молча смотрели на нас.
– Может, сядем где-нибудь в стороне? – чувствуя некоторое напряжение, спросил я у моей спутницы.
– Это неважно. Все всё уже видели. Кроме того, мне надоело прятаться. Я – скелле. Пусть другие прячутся, – высокомерие и надменность возвращались к ней, стоило нам приблизиться к людям.
– Ну да. Извини. Я уже стал забывать как-то, – ответил я, думая о том, что нас можно было считать стратегической авиацией. Ну, а что? Ядерная бомба на борту – в наличии.
– Прямо на пирс сможешь сесть? – спросила девушка.
Я заколебался. Еще недавно я чуть не разбился, пытаясь сесть на гораздо большую по размеру полянку, правда, окруженную со всех сторон высоченными деревьями. Убрав тягу, я позволил ветру развернуть машину и оценил дрейф. Ширина причала была рассчитана на две телеги, и это давало надежду на успех. Правда, ветер тащил нас аккуратно поперек выдававшегося в реку пирса, но при этом был слабый, и я решил рискнуть. Ветер как раз сносил аппарат в направлении очередного причала, и я, развернув машину по нему, позволил сносить себя дальше, лишь медленно опускаясь. Когда машина пересекла носом кромку причала, я слегка сдвинул тягу, притормозив дрейф, и позволил самолету опустить себя на доски. Наверное, со стороны это выглядело как профессиональная и уверенная посадка, но с моей точки зрения это был набор случайностей и возможностей. Только приземлившись, я понял, что второй раз, по своей воле, я бы такого делать не стал. Самолет стоял поперек причала с хвостом, торчащим над водой. Ана решительно выбралась из своего отсека и спрыгнула на доски, машина покачнулась, и на секунду мне показалось, что она сейчас рухнет в воду на потеху публике. Но аппарат стоял стабильно, лишь пружинил настил пирса. Я не торопясь, аккуратно выбрался следом.