— Даже здесь они что-то искали, — констатировал я, показывая Славе.
— В том-то и суть, Александр, мародёры и воры ищут запрятанные сокровища.
Я стащил с себя маску, оставил её на шее, дозиметр Славы больше не пикал. Вот я и оказался в месте, которым бредил столько времени. Я даже, кажется, понял, почему дед не желал возвращаться сюда мыслями. Он бросил жильё и на протяжении тридцати лет со стороны наблюдал, как его дом, его вещи, даже серые обои, застелившие пол, становились достоянием общественности. Кому из нас будет приятно, если к нему в дом пожалуют толпы зевак любоваться разрушениями и горем?
— Мы ещё не посмотрели всю квартиру, верно?
Не дождавшись ответа, я вышел из комнаты, толкнув следующую дверь. В помещении ровно посередине, как будто специально измерив расстояние от стен, кто-то сгрузил кучу детской обуви, красные туфельки, белые босоножки, сапожки с мехом. И я так и застыл на пороге, не зная, что делать дальше. Меньше всего ты ожидаешь увидеть детские вещи в квартире деда-холостяка.
— Слава, иди-ка сюда! — позвал я. Тишина, прерываемая мерным скрипом окна на кухне, нагоняла на меня жуть.
— Что случилось?
Он вынырнул из-за двери, и я махнул в сторону моей находки.
— Мог кто-то, не знаю, принести вещи сюда специально?
— Теоретически всё возможно, но зачем?
— Вот и я не знаю, зачем. Но у моего деда была только одна дочь. И когда бабушка Света от него уходила, она забрала все детские вещи.
Слава пожал плечами, держа руки на поясе.
— Есть… предметы, которые сталкеры носят с места на место, — косо улыбнулся он. — Но я не слышал, чтобы кто-то переносил обувь.
— Ладно. Да, это было бы чертовски странно. И даже крипово.
Оставалась только кухня.
Я на цыпочках пробрался туда, стараясь не наступать на разломанную пластмассовую полку, скорее всего, из холодильника. На кухне меня ждало, наверное, наиболее сильное потрясение. Зайдя внутрь, я уставился на дерево, которое, по первому впечатлению, вросло в стену. Поморгав пару секунд, я различил основание ветки в окне.
Каштан разросся и стал частью кухонного интерьера. Кроме него здесь валялась электрическая плита. Перевёрнутая и ржавая. Не особо хотел её касаться. Я даже подумывал остановить Славу, который обошёл меня и заглянул внутрь металлического ящика.
И я точно не ожидал, что он удивлённо приподнимет брови.
— Что там? — я чуть подался вперёд, но все ещё держался рукой за косяк двери.
Слава протянул руку внутрь печки и показал стопку бумаг. Желтые газеты, тетради, наверное, учеников из восемьдесят шестого. И свернутые письма без конвертов.