Но она не могла так поступить с Леви, бросить его по собственной прихоти.
– Нет, – сказала она. – Я заключила договор с Барнумом и выполню его. Просто хотелось бы как-то помочь орангутану. Интересно, можно ли узнать, откуда она родом, где она жила раньше.
– И что потом? – спросил Леви. – Переплыть с ней на лодке океан?
– Может быть, – ответила Амелия. – С тобой на веслах.
– Надо узнать, нет ли тут поблизости библиотеки или книжной лавки, чтобы узнать побольше об орангутанах, – решил Леви.
Амелия нахмурилась.
– Какой с этого толк?
Леви пожал плечами.
– Если узнаем про её родные края, чем она питается или… ну не знаю, Амелия, я подумал, мы могли бы чуть-чуть скрасить её существование, пусть даже ей по-прежнему придётся плясать на привязи.
– Птица будет тосковать в любой клетке, даже в золотой, – тихо заметила Амелия.
Впрочем, намерения у него были добрые. Леви всегда отличался добротой, одной из черт, которые она в нём любила.
Он сел рядом с ней.
– Тяжко тебе сегодня пришлось? Как будто в клетке?
– В аквариуме было по-другому. Там со всех сторон стекло, видно всё вокруг, и как бы участвуешь в происходящем. И было где развернуться, гораздо просторней, чем в фургоне…
Она смолкла, не желая беспокоить Леви.
– Расскажешь или промолчишь, я всё равно буду переживать, – заметил он.
Амелия прильнула к нему и заглянула в карие глаза, такие тёмные, что радужка сливалась со зрачком.
– Ты чего? – рассмеялся он.
– Мне вдруг показалось, что ты умеешь мысли читать, как тот ясновидец Барнума, – ответила Амелия. – Вот и решила проверить.
– Да нет, просто у тебя всё на лице написано. Я давно наблюдаю.
Он легонько провёл пальцами у неё над бровью, по щеке, за подбородком и остановился на другой щеке.
– Сначала ты мне показалась такой таинственной, прямо как море.
– Море не так уж и таинственно, как ты думаешь, – заметила Амелия. – Надо просто нырнуть поглубже.
– Да, это я уже понял, – согласился он, сопроводив свои слова нежным поцелуем без намёка на продолжение.
– Расскажи, каково тебе там, в фургоне.
– Как будто в ящике, – вздохнула она. – В крошечном тесном ящике. В облике русалки я выше ростом, и плавник на хвосте такой широкий, а Барнум вряд ли об этом подумал. Плавать там невозможно, остаётся только держаться на месте, и даже развернуться негде. То есть приходится оставаться в той позе, в какой попала в воду. А ещё знаешь, Леви, здешняя публика совсем… другая.
– Да, – согласился Леви.
По его мрачному тону она поняла, что он вспомнил о том же случае, что и она. Когда Амелия упала в воду, в самом деле упала, потому что нырять было просто некуда, кто-то в толпе начал улюлюкать, вопить про «голую бабу», не унимаясь даже после того как она приняла морской облик, и отпускать похабные шуточки насчёт её рыбьего хвоста и неприкрытой груди. Некоторые пытались его приструнить, но остальные были настолько зачарованы её видом, что даже не обратили на него ни малейшего внимания.