— Действуйте, — сказал Перри Мейсон.
Он вышел на улицу, заметил зеленый свет проезжающего такси и махнул рукой:
— К «Д жилрой — отелю», и поживее.
На улицах почти не было движения, и они довольно быстро добрались до места.
— Не уезжайте, вы мне еще понадобитесь. Если через десять минут не появлюсь, прогрейте машину.
Он вбежал в вестибюль, кивнул сонному швейцару и вошел в лифт.
— Десятый этаж, — бросил он служащему.
Закрывая за собой дверь лифта, Перри Мейсон кратко спросил, как пройти к комнате 927. Служащий махнул рукой вдоль коридора. Адвокат нашел номер 927, прямо напротив него был 925-й. Он постучал туда. Дверь комнаты была из тонких деревянных пластин, поэтому Мейсон явственно расслышал скрип кровати. Он снова постучал. На этот раз кто-то зашлепал босыми ногами к двери, и сонный голос спросил:
— Кто там?
— Откройте, — грубо сказал Перри Мейсон.
— Что вам нужно?
— Мне необходимо с вами поговорить.
— О чем?
— Откройте, говорю.
В щели под дверью появилась светлая полоска: в комнате зажегся свет. Дверь открыл мужчина в пижаме, он с испугом всматривался в ночного посетителя шальными заспанными глазами.
Перри Мейсон подошел к окну, в котором на ветру колыхались занавески, закрыл его, оглядел комнату и указал на кровать:
— Ложитесь. Вы можете говорить и оттуда.
— Кто вы? — спросил мужчина.
— Я — Перри Мейсон, адвокат. Это вам что-то говорит?
— Да, я читал о вас.
— Вы ожидали моего прихода?
— Нет, зачем?
— Меня интересует, где вы были сегодня с семи часов вечера?
— Это касается вашей работы?
— А почему вы интересуетесь этим?
— Думаю, вы знаете, — сказал Мейсон, внимательно в него всматриваясь, — что Тэльму Бэлл арестовали и обвинили в убийстве?
— Арестовали?!
— Да.
— Когда?
— Не так давно.
— Нет, я этого не знаю…
— Ваше имя — Джорж Санборн?
— Да.
— Этим вечером вы были с Тэльмой Бэлл?
— Да.
— Когда?
— Ну, где-то от семи пятнадцати — семи тридцати до девяти часов вечера.
— Где вы с ней расстались?
— У ее дома, на Ист-Фолкнер-стрит, «Сэнти-Джеймс», 962.
— Почему вы с ней расстались в такое детское, с точки зрения взрослых людей, время?
— Мы поссорились…
— Из-за чего?
— Не из-за чего, а из-за кого. Из-за человека по имени Фрэнк Пэттон.
— В убийстве которого она и обвиняется, — добавил Мейсон.
— Когда было совершено убийство? — спросил Санборн.
— Около восьми сорока.
— Она не могла это сделать?
— Вы уверены?
— Да.
— Вы можете доказать, что она была с вами?
— Думаю, да…
— Куда вы ходили? Что делали?
— Где-то в семь двадцать мы решили пойти в кино. Потом пошли в бар, посидели, поговорили, ну и тут началось… Мы немного выпили, и тут, к сожалению, я потерял всякое терпение… Я был так обозлен на Пэт-тона! Он ни о чем другом не думал, кроме как о ее теле! Она выиграла этот дурацкий конкурс, и Пэттон без конца твердил об этой куриной победе. Если его послушать, можно было ошалеть, словно ее ноги — единственная ценная деталь ее существа. Работая в кордебалете, позируя фотографам, без конца выставляя свои ножки для рекламы, она крутилась как заведенная, совсем не встречалась со мной…