Кто-то ушел в лес и не вернулся? Тогда почему ни староста, ни священник об этом не сказали? Обязаны были сказать. Кто-то ходит в лес так, что вся деревня этого не знает? Невозможно. Они все знали и врали? Это как же умело они врали, что никто не заподозрил обмана?
Умов вытянул «дудочку» и поднес ее к следу. Прибор показал небольшое превышение — обычное явление в таких местах. Иван специально поводил «дудочкой» по сторонам. Ни малейшего возмущения.
— Колдовского следа нет… — Он цокнул языком.
Иван поморщился от неприятного, тягостного предчувствия. А что, если им и в самом деле никто не наврал? Этот след могли оставить драконопоклонники. И тогда получается, что нет никакой второй группы поганых — есть только клубок противоречий.
— Лютый, посмотри рядом. Вдруг есть что-то еще.
Умову не хотелось оставаться неправым, особенно после того, как он первым высказал мысль о второй группе. Еще больше ему не хотелось провалить задание. Пока Лютый изучал следы, он осматривался по сторонам. Тишина леса теперь казалась ему насмешкой.
— Иван Михалыч, — негромко сказал Лютый, поднявшись. — Есть еще два следа той же ноги.
Умов облизнул пересохшие губы. Так или иначе, у них была задача, которую надо выполнить. След вел как раз в сторону мест разлома. Кто бы его ни оставил, им с Лютым надо идти вперед. Что-то в этом отпечатке ноги Умову казалось странным, но точно сформулировать свои ощущения он не мог.
— Идем, — буркнул Умов. — Дело делать все равно надо.
Иван шагнул вперед. Теперь ему казалось, что из-за каждой ветки может спуститься гибкий хлыст драконовой ивы.
* * *
Умов и Лютый одновременно заметили какое-то движение впереди. Потом они услышали шум. Что-то тонкое, изящное продиралось сквозь кустарник в десятке саженей от них. Умов, еще даже не увидев, машинально скользнул в сторону, чтобы не оказаться между целью и «драконобоем».
Девушка! Из кустов выбиралась девушка, почти девчонка. «Вот кто мог оставить следы», — подумал Умов какой-то далекой областью своего сознания. Он поднял руку в предостерегающем жесте. Девчонка была худой, растрепанной, в ношеном крестьянском платье. Она постоянно оглядывалась, как будто за ней кто-то гнался. Слева-сзади от Умова прозвучал знакомый стук. Лютый опер на бердыш свое тяжелое оружие.
— Спасите! — жалобно, чуть ли не плача, крикнула она и дернулась к демоноборцам.
— Стой, где стоишь! — резко приказал Умов. Он чувствовал что-то неправильное, но не мог этого выразить словами.
— Они сожрут меня! — взвизгнула девушка и сделала шаг вперед.
— Я! Сказал! Стоять! — крикнул Умов. — Еще шаг — и мы стреляем!