— Да, юридическую сторону дела я понял.
— В этом и состояла вся проблема, — сказала Берта. — Но мне пришлось вытягивать из вас это, а вы тянули веревку изо всех сил назад, словно испуганная лошадь. Только, ради Бога, не размазывайте то, о чем мы с вами наконец договорились с таким трудом.
— Но поскольку я ценю юридическую сторону дела, миссис Кул, боюсь, что не смогу вам помочь.
— Что вы хотите этим сказать?
— В то время я не собирался увольнять мисс Дир-борн. Это решение я принял позже.
Берта вздохнула.
— Хорошо, во всяком случае, я могу положиться на вас и дать показания, что у вас был с ней разговор по этому поводу.
— Нет, миссис Кул!
— Что «нет»?
— Категорически нет. Тогда меня спросят, в чем я упрекал ее… и если обнаружится, что мне пришлось отчитать ее за то, что она сказала моей теше, тогда миссис Голдринг никогда мне этого не простит. Она заявит, будто я пытался что-то утаить, а она как мать Мейбл… Нет, миссис Кул, я ничем не могу вам помочь. Это только между мной и вами. Даже если в суде меня спросят, то я буду отрицать, что у меня с мисс Дирборн произошло какое-либо объяснение. Я должен это сделать.
Берта Кул медленно поднялась, сердито глядя на Эверетта Белдера.
— Сумасброд! — бросила она и стремительно вышла из офиса.
Глава 11
ВОПРОС О ЗЛОМ УМЫСЛЕ
Роджер П. ДруМсон, старший компаньон компании «Друмсон, Холберт и Друмсон», закончил чтение иска и посмотрел поверх очков на Берту Кул.
— Насколько я понимаю, миссис Кул, вас наняли выяснить, кто написал те письма. У вас были обоснованные причины быть уверенной, что их написала истица?
— Да.
— Это хорошо. Очень хорошо! Так какие были причины?
— Я знала, что они были напечатаны высококвалифицированной машинисткой на портативной машинке. Имоджен Дирборн действительно печатала записку своему начальнику на машинке.
— Как вы это узнали?
— Я сравнила стили и шрифты.
— Нет-нет. Я хочу спросить, как вы узнали, что она напечатала их на той самой пишущей машинке?
— Она сама об этом сказала.
— В присутствии свидетелей?
— Да.
— До того, как вы предъявили это обвинение?
— Конечно. Прежде чем нанести главный удар, я убедилась в правильности своих подозрений.
Друмсон вернулся к рассматриванию иска, нахмурился и с порицанием взглянул на Берту:
— Вы назвали ее прохвосткой, миссис Кул?
— Да.
— Это плохо.
— Почему?
— Это предполагает предумышленность ваших действий.
— Какое, черт возьми, это может иметь отношение к делу?
На лице Друмсона появилась отеческая, слегка покровительственная улыбка.
— Видите ли, миссис Кул, закон предусматривает определенную неприкосновенность для лица, которое действует добросовестно и без злого умысла, как должно поступать благоразумное лицо. В глазах закона существуют определенные отношения, которые можно назвать привилегированными, но для того, чтобы воспользоваться их преимуществом, лицо должно показать, что все, что оно говориЛо, честно и без злого умысла.