— Сбили?
— Первой очередью подожгли. Немец с парашютом выпрыгнул. Пока он до земли долетел, наши там уже были. Схватили его, мальчонку ему показывают, а он смеется, сволочь, нахально на всех поглядывает — завоеватель.
— Я б его, гада, на месте прикончил! — сказал сосед.
— Не знаю, может, и прикончили его, об этом мне ничего не пишут.
На сцене появились седой генерал, сухощавый полковник в очках, начальник госпиталя и комиссар. Комиссар подошел к столу, вытащил из кармана исписанный лист бумаги, расправил левой рукой — правой у него не было. Еще и сейчас у него не зажила рана, в этом же госпитале и лечился.
Обведя глазами собравшихся, комиссар широко улыбнулся.
— Товарищи, нашему госпиталю выпала большая честь — сегодня в его стенах будут награждаться по поручению Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик лучшие сыны нашей Родины.
Товарищи, все вы слышали сообщение Совинформбюро о разгроме немцев под Москвой.
Немцы начали свое последнее наступление на Москву шестнадцатого ноября 1941 года. Двумя танковыми ударными группами они охватили столицу с двух флангов. Стянув большие силы, немцы ценою любых потерь стремились захватить Москву…
В то время, когда всеми средствами борьбы изматывались и ослаблялись немецкие армии, наступавшие на Москву, в районе столицы сосредоточивались крупные силы Красной Армии, сформированные в глубоком тылу. Около тринадцати дивизий, оснащенных по последнему слову военной техники, расположились на флангах, вне танковых клещей.
Шестого декабря наши войска перешли в контрнаступление.
Небывалые по своей силе удары ошеломили немцев, деморализовали их. Их сопротивление было сломлено.
К ударам армий Западного фронта присоединилось наступление Калининского, Юго-западного, а затем и Северо-западного фронтов.
Потери немцев огромны. Советские войска отбросили их в некоторых местах более чем на триста — триста пятьдесят километров. Доблесть советского оружия окончательно развеяла миф о непобедимости немецко-фашистских войск…
Громкие аплодисменты прервали слова комиссара.
Синюхин очень волновался. Словно сквозь сон слышал он полковника, вызывавшего людей по списку, поздравления генерала и ответы награжденных. Синюхин поворачивался то одной стороной, то другой и никак не мог найти мало-мальски сносного положения.
— Да не вертись ты, сделай милость, — толкнул его в бок Шохин, — крутишься, как корова на льду!
Синюхин пропустил замечание приятеля мимо ушей. Он опасался, что не услышит, когда его вызовут.
Вдруг Шохин поднялся и пошел на сцену, Синюхин удивленно поднял брови — куда это он?