* * *
…Через полчаса Воронцов перевел дух и весело сказал:
— Я не ошибся.
Лиза безучастно лежала рядом с ним и думала, удастся ли избежать скандала, если придется объявить об отмене предстоящей свадьбы.
— Не сердись на меня, — неожиданно попросил жених, поворачиваясь к ней.
— Я не сержусь, только давай устроим все без скандала.
— Что устроим?
— Наш разрыв.
— Разрыв? С какой стати? Пусть я вел себя сейчас не очень благородно, но ведь у тебя и до меня были мужчины. Так что мы квиты. А я как раз и хотел, чтобы наш брак был союзом двух взрослых и разумных людей.
Лиза лихорадочно размышляла над тем, что Воронцов — гораздо более опасный человек, чем казался на первый взгляд. Но разве для нее есть обратная дорога? Если этот брак расстроится, неминуемо случится скандал, после которого ей, Лизе, придется забыть о хорошей партии. Будет большой удачей, если ее согласится взять в жены хотя бы Воинов… Нет, ей необходимо сохранить любовь Макса Воронцова во что бы то ни стало!
— Сегодня вечером я обещала навестить родителей, — сказала она, поднимаясь с кровати.
— Я готов сопровождать тебя, дорогая, — немедленно отозвался Воронцов.
— Но посмотри, что ты сделал с моим платьем! Ты разорвал его! Как я теперь смогу показаться в нем родителям?
— Давай я съезжу к ним и привезу тебе другое платье.
— Нет уж, Макс! Ты только представь себе, как это будет выглядеть: ты приедешь к родителям и попросишь одежду для меня!.. Это немыслимо!.. Впрочем, я знаю, как поступить. Я отправлю записку Элеоноре.
— И пошли кого-нибудь за шахматами.
* * *
Эту записку санитар принес в операционную в самый неподходящий момент: Демидыч спасал молодого парня, пострадавшего от поножовщины, и Элеонора ни на секунду не могла отойти от стола. Зная, что записка адресована ей, девушка сгорала от нетерпения: она надеялась, что записка от Ланского.
— Ну и убийцы нынче пошли! — бубнил Демидыч, которому уже наскучило штопать ранения на подвыпившем пролетарии. — Ничего как следует сделать не могут. Сколько мы уже ран на нем насчитали? Восемнадцать? Они даже зарезать человека не могут! А я думаю: или убивай сразу, или вообще не берись за это дело. Иначе что получается? Ни Богу свечка, ни черту кочерга, а только нам с тобой лишний труд. Смотри, девка, внимательно, есть на нем еще дырки?
— Значительных повреждений больше нет, — сказала Элеонора.
— Тогда клади повязки. А я пошел.
— Иван Демидович! — возмутилась она. — Его же всего придется бинтовать, как мумию египетскую! Я одна не справлюсь.
Демидыч, уже на пороге операционной, остановился: