— Слышь! — Иржи похлопал меня по плечу. — Франта говорит, триста пятьдесят восемь рядов.
Я ничего не ответил, плотнее завернулся в сырое одеяло и сделал еще один шаг.
В своей комнате мы первым делом стащили с себя промокшую одежду и развесили ее на веревках, натянутых между нарами, или просто расстелили на полу, хотя проку от этого мало. Переоделись в то, что не надевали с утра, что осталось сухим.
— В постель! — приказал Франта. Голос его изменился до неузнаваемости.
— Я умираю с голоду! — пожаловался Коко.
— Все голодные! — резко ответил Франта, и у Коко вытянулось лицо. — Извини, Коко. Ложись, пожалуйста, спать. Утром нас накормят, обещаю.
Больше никто не сказал ни слова. Через несколько минут свет выключился. Я как-то неудобно лег, руку подвернул под тело, но уже не было сил подвинуться.
— Подъем! Подъем! — кричит Франта.
Свет снова включен, на дворе ночь. Я закрываю глаза и вижу тот луг, где мы стояли. И первая мысль: неужели все это происходит на самом деле? Потом слышу голос Франты: «L414 горит! Скорее, нужна вода!» — и понимаю, что все взаправду.
Я вываливаюсь из постели, хватаю какие-то штаны, сую ноги в ботинки, проскакиваю между разложенными по полу мокрыми одежками и бегу вслед за Франтой по коридору. Ноги ноют, горло как чужое. Мы уже сбежали вниз, и тут в корпус входит другой мадрих, Якоб.
— Погасили, — говорит он.
— Точно? — переспрашивает Франта, задыхаясь.
— Да! — Якоб снимает очки, приглаживает редеющие волосы. — Идите спать.
Он ушел, ушли и те пять-шесть мальчишек, которые успели сбежать вниз вместе с нами. Но мы с Франтой почему-то продолжаем стоять, не трогаясь с места.
Франта медленно потирает руки, опускает голову и закрывает глаза.
— Зачем они так поступили с нами сегодня? — спрашиваю я.
Франта открывает глаза и идет к лестнице.
— Зачем? — повторяю я.
— Понятия не имею, Миша, — отвечает он. — Понятия не имею.
Но вдруг он останавливается прямо посреди коридора. Кажется, раз-другой глубоко вздыхает. Потом оборачивается ко мне и говорит чуть ли не с улыбкой:
— Но знаешь что, Миша? Завтра снова будет день. И я точно знаю, этот день будет намного лучше вчерашнего.
Минуту спустя я снова в постели, но теперь почему-то совсем не могу уснуть. Ноги ледяные, руки все еще помнят, как уперлись в то тело на лугу. Сейчас бы пригодилось одеяло, но оно промокло насквозь. Я поворачиваюсь и прижимаюсь к Иржи — он уже крепко спит.
Двадцать минут прошло, а я все не засыпаю. Мне понадобилось в туалет. Я встаю и осторожно пробираюсь по проходу, стараясь не наступать на мокрую одежду.