Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла) (Олтман) - страница 160
Хотелось бы, конечно, чтобы жизнь была простой, но, увы, она не такая. Ведь исходя из другой перспективы, Далтон с тем же успехом можно назвать героиней. Женщины, жаловавшиеся на предменструальные симптомы — плохое настроение, приступы злости, — чувствовали себя отвергнутыми медициной, мол, «все это лишь у них в голове». Далтон одна из первых признала эти переживания женщин, назвав тяготившие их чувства реальными.
Проблема в том, что она сделала еще один шаг, определив ПМС как медицинскую проблему, от которой можно избавиться. После Далтон предменструальные симптомы больше не считали чем-то нормальным и ожидаемым перед месячными. Они стали патологией, которую необходимо лечить.
Когда я родилась, маме сделали гистерэктомию, так что к тому моменту, когда она мне рассказывала о ПМС, ее истории уже давно превратились в присказку. Обратившись к ПМС всерьез и изучив подозрительные истоки его происхождения, я снова захотела поговорить с родителями, чтобы лучше понять их отношение к циклу. Очевидно, их взгляды должны были повлиять на меня.
Я сидела на диване у себя в Нью-Йорке, наблюдая через окно загруженную улицу: сигналящие такси и толпа мельтешащих прохожих. Тем временем родители были дома в Сан-Диего, где за прошедшие сорок лет им удалось построить одни из лучших отношений, что я видела. Они так неразлучны, что я их называю Кина — Кен и Дина.
Разговорив их по телефону сначала всякой болтовней, я спросила, как они справлялись с ПМС в те времена, когда у мамы еще были яичники. Их честность меня удивила и чуть ли не смутила.
«Насколько помню, у нас ничего не ладилось, потому что я вдруг оказывался полным говнюком, — сказал папа. — Что бы я ни делал, все было неправильно. Я бы только нагрубил, проигнорировал или оскорбил».
«Было дело», — сказала мама.
«Вскоре стало ясно, что это повторяется каждый месяц, — продолжал папа. — Она никогда не признала бы, что тут что-то не так, понимаешь, это же часть нее — чувствует себя так, и всё тут».
«Неплохо уловил, да?» — вставила мама.
«Она возмутилась бы: „Ну какие еще гормоны? Что ты несешь, совсем одурел уже“, — пояснил папа. — Прошло несколько лет, прежде чем проблему решил мидол [52]».
Хотя у мидола нет психотропных свойств, родители клялись, что он снимал раздражительность. На самом деле это просто парацетамол и кофеин. Может быть, лекарство унимало боль, служившую причиной раздражения, или мама чувствовала эффект плацебо. Так или иначе, когда я была подростком, они оба нахваливали мне это средство.
«То есть ты говорил маме принять мидол, когда она начинала мандить?»