Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла) (Олтман) - страница 79
Вместо того чтобы занять один из главных постов в правительстве, я буду продавать мороженое на сельских ярмарках и срывать вялые аплодисменты на цирковой арене.
Может, я просто драматизирую? Мы же открытое прогрессивное общество, правда? Никому дела нет до голой груди, тем более в Нью-Йорке. Я однажды видела, как мужчина на платформе метро снял штаны и наложил в пустой стаканчик из «Старбакса». Никто из окружающих и глазом не моргнул.
Я спросила Мэгги, мою подружку крайне либеральных (и бодипозитивных) взглядов, пойдет ли она со мной на велопробег.
«Нет, — сказала она, — все подумают, что я извращенка».
Она не против побыть извращенкой, но понимает: когда другие считают тебя извращенкой — это совсем другое. Репутация извращенки может навредить ее карьере подающего надежды мастера акупунктуры. Понятно же, что никого нельзя вылечить, если они видели твои соски.
После долгих раздумий — пока я сковыривала трехмесячный лак с ногтей на ногах — я решилась бросить вызов бюстгальтерам на косточках и прокатиться с ветерком, отбросив сомнения. Хоть и не понимала, зачем мне это. Во-первых, я не очень хочу, чтобы голая грудь становилась нормой. Как низко тогда придется пасть рекламщикам, чтобы продавать пиво и спортивные напитки? По улицам будут слоняться полчища похотливых подростков, не знающих, чем заняться после поцелуев. Пластические хирурги вынуждены будут придумать новую часть тела, чтобы ее надувать. А главное: мне придется выщипывать волоски на сосках гораздо чаще.
И все же я слишком любопытна, чтобы пренебречь такой возможностью.
Я стояла перед зеркалом, оглядывая себя напоследок: джинсовые шорты, гольфы, теннисные туфли, ярко-розовая поясная сумка и груди объемом меньше, чем бутылочка текилы из мини-бара. Интересно, будет ли мероприятие похоже на рубрику «Кто носит это лучше» в женском журнале? Все мы явимся в одном и том же… по крайней мере на первый взгляд. Голосуйте: кто носит грудь лучше, Мара Олтман или Селена Гомес?
Все мы хотим быть сестрами-миссионерками, но склонны осуждать — не только себя, но и ближних.
А может, наоборот, возникнет чувство локтя, будто мы пехота в одинаковой униформе, отправляющаяся на бой с врагом?
После этой революционной, воодушевляющей мысли я надела кофту. И лифчик. Как бы абсурдно это ни звучало, я не хотела, чтобы кто-то видел неприличный контур моих сосков по дороге на топлесс-велопробег.
За двадцать минут я дошла до места встречи — велопрокат к северу от Вильямсбургского моста в Бруклине под названием «Самый громкий крикун». Он находился в ярко освещенном подвале кирпичного многоквартирного дома. Там уже собралась небольшая стайка участниц (пока что в верхней одежде), практически все младше сорока. Неужели у сорокалетних есть дела поважнее? Или желание обнажаться во имя равноправия угасает, раздавленное сорока годами воздействия силы тяготения?