Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла) (Олтман) - страница 78

Продолжая работу по искоренению запаха — за что рано или поздно получит Нобелевскую премию мира, — он советует воздерживаться от осуждения чьих бы то ни было подмышек. «Если от васа пахнет, — приободрил он, — помните: это не ваша вина, а бактерий».

Недавно душным сентябрьским днем я выдергивала в ванной волосы на сосках. Обсуждая волоски на сосках с подругами, я обычно говорю, что у меня их очень много, целых четыре. На самом деле их примерно двадцать три, но я округляю. Ну вот, стояла я с пинцетом минуты две… ладно, десять. Надо было навести на груди лоск: я готовилась к своему первому городскому топлесс-велопробегу. Сотни жительниц Нью-Йорка собирались выступить за равенство грудей. По их мнению, грудь не является сексуальным объектом, который существует лишь для того, чтобы на него пялились мужчины. Нет, правильнее считать груди пятой и шестой конечностями, которые чертовски долго прятались в чашечках синтетических бюстгальтеров. Они тоже заслуживают, как и мужские соски, ощутить нежное прикосновение душного городского воздуха, благоухающего автомобильными выхлопами.

Теория такова: если показать достаточному количеству людей женскую грудь, она перестанет возбуждать. Мы будем десенсибилизированы [15]. А она — нормализована. В жаркий день топлесс заменит топик. Кормление грудью заменит детям печеньки. Сиськи, к горю или радости, станут такими же эротичными, как локти. Окей, скорее всего, они останутся довольно сексуальными, но хотя бы не будут вызывать у прохожих ажиотаж.

Груди, во всем их упругом (обвисшем, подпрыгивающем, нужное подчеркнуть) великолепии, до сих пор остаются табуированной темой, поэтому участвовать в чем-то подобном было страшновато. Две недели я провела, колеблясь между «ни за что» и «скорее нет». Во-первых, я довольно плоскогрудая и подозревала, что все, кто осознанно решит показаться на публике топлесс, обладают приличных размеров сиськами. Я чувствовала себя так, будто собираюсь в растянутой рекламной майке на мероприятие, где все в вечерних платьях. Во-вторых, меня пугали возможные последствия. Что, если я сменю профессию? Например, пойду в политику. Решу баллотироваться на важный пост, предлагая всем желающим бесплатную медицину и еженедельные вечеринки с пиццей, а оппоненты возьмут и обнародуют фотографию моих голых сисек, нависших над велосипедом. Конец политической карьере. Если тело прикрыто тканью, пусть даже миллиметровой толщины, человека почему-то считают честным, достойным, уважаемым и глубокомысленным. Убрала кусочек ткани — уже потаскуха.