— Ты был не прав, — рассудительно сказал Игорь Васильевич. — Называть их дикарями нельзя, это оскорбление. Пойми: все в этом мире относительно, и может, с их точки зрения именно ты — дикарь. Да, да, не хмурься… Ведь ты не знаешь многих элементарных вещей, не умеешь того, что умеет любой туземец, даже младенец…
— Чего это я не знаю, не умею? — обиделся юнга.
— Ну, например, добывать огонь без спичек, охотиться без ружья, отличать съедобные плоды от несъедобных, и еще многого из того, что Киплинг называл законами джунглей, ты, как, впрочем, и мы, не знаешь. Стало быть, здесь, на Латуме, не островитяне дикари, а мы. Это во-первых. А во-вторых, юнга, мы как-никак за границей и должны вести себя как положено: уважать чужие законы и обычаи, не вмешиваться в чужие дела… Помни: мы советские моряки! Этим все сказано.
— А за что они собаку?.. — упрямо твердил свое Спартак.
Боцман Аверьяныч досадливо крякнул:
— Ему про Фому, а он про Ерему, яс-с-сное море!
— Я не знаю, — вздохнул доктор. — Может, за то, что она тебя облаяла, может, это какой-то ритуал… Не знаю.
А радистка Светлана Ивановна, желая приободрить расстроенного мальчишку, скороговоркой прочитала всем известный шутливый стишок:
У попа была собака.
Он ее любил.
Она съела кусок мяса —
Он ее убил…
Все засмеялись и скоро забыли об этом эпизоде.
Около полудня к морякам пришли лейтенант ван дер Брюгге и трое туземцев. Голландец принес немного медикаментов и бинты, а островитяне — еду в медном старинном котле. Его несли на палке, продетой сквозь дужку, двое, они же несли на головах — один стопку чашек из кокосового ореха, другой — большую гроздь бананов. Третий шел сзади, налегке, с важным видом. В этом третьем Спартак узнал того мужчину, который велел убить собаку, наверное, он был каким-то начальником, может, даже вождем племени.
Первым делом туземцы вынули из котла мясо — шесть больших кусков, — разложили его на пальмовых листьях, а потом разлили по чашкам бульон. Они что-то при этом говорили лейтенанту, но все было ясно и без перевода, тем более что перевод требовался двойной: с языка зяго на английский и с английского на русский.
Наголодавшиеся коперниковцы с аппетитом ели мясо, запивали его бульоном и сожалели только, что еда почти несоленая: соль, как потом выяснилось, была едва ли не самым ценным продуктом на острове. Туземцы выменивали ее у голландцев на фрукты, но и у солдат она была на исходе.
Игорь Васильевич задал по-английски какой-то вопрос, показывая на чашку, а когда лейтенант ответил с ухмылкой, у доктора вывалился из рук недоеденный кусок мяса. Боцман Аверьяныч невозмутимо заметил: