Коперниковцев провожали только дети: взрослые были в джунглях, где под присмотром японских солдат расчищали место для военного аэродрома. Притихшая ребятня молча смотрела, как моряки садятся в шлюпку. Впереди всех стояла Тэн. По ее шоколадным щечкам медленно ползли, догоняя одна другую, слезинки. В руках она сжимала подарок русских моряков — фарфорового болванчика. Китайчонок сокрушенно покачивал головой…
— Прощайте, ребята! — крикнула из шлюпки Светлана Ивановна. — Не забывайте нашего Спартака! Будьте счастливы!
Путь советских моряков на Родину был долгим и сложным, достаточно лишь назвать их маршрут: о. Латума — Сингапур — Сайгон — Гонконг — Шанхай — Дальний — Мукден — Харбин — Владивосток.
Ясным майским днем 1942 года они вышли из поезда на владивостокский перрон. Их было только четверо из экипажа «Коперника», тридцать восемь человек погибли. Не на фронте, но на войне…
Спустя сорок четыре года я возвращался морем во Владивосток. Наш теплоход побывал примерно в тех же широтах, где нашел свою гибель «Коперник». Я видел то же, что и юнга Спартак Малявин, — беспредельную ширь Великого океана, белые острова с роскошной растительностью, гладких, словно полированных дельфинов, играющих в догонялки с судном, стайки блескучих летучих рыбок, то и дело вспархивающих над волнами… Еще я видел военные корабли, рыскающие в чужих водах, и военные самолеты, пикирующие, имитируя боевую атаку, на наше мирное судно. Только не стучали пулеметы, не летели бомбы, торпеды и ракеты дремали в своих аппаратах и ангарах…
«Неужели это может повториться?» — вспомнил я о «Копернике». Стоявший рядом со мной на палубе коренастый светловолосый немолодой уже мужчина, словно услышав мои мысли, тихо сказал:
— Миллионы людей отдали жизни за то, чтобы это не повторилось. Не допустим!
Это был старший механик нашего судна Владимир Алексеевич Шелест. В течение долгого рейса рассказывал он мне о своем погибшем друге.
Теплым майским днем вошли мы в Японское море. Оно встретило нас густым туманом. Но был он какой-то светлый, пронизанный солнечными лучами, и потому даже бодрил. Чувствовалось, что этот туман долго не продержится, под напором света и тепла отступит к горизонту, превратившись в далекую легкую дымку, и в мире утвердится солнце.
Тихий океан — Владивосток