— Вот теперь можно и поговорить, — сказал Ван Ювэй.
— Я не буду с вами разговаривать до тех пор, пока вы не отпустите мальчика, как это было обещано в письме.
— Заговоришь! — злобно прошипел бровастый маньчжур в шелковом, но рваном и грязном халате. — Заговоришь, если не хочешь раньше времени встретиться с Ильмун-ханом[82]!
Но Ван Ювэй прицыкнул на бровастого и начал шептаться со своими приближенными. Мирослав смотрел на них и вспоминал все, что он знал об этих людях.
Хунхузы, «краснобородые» — это китайцы и маньчжуры, в большинстве своем бывшие солдаты, дезертировавшие из своих частей, реже — бывшие рабочие золотых приисков и отчаявшиеся бедняки-переселенцы из южных провинций Шандуна, Куан-ли и других. Попадаются среди них и образованные люди — бакши, как например, Ван Ювэй, наверняка бывший чиновник-взяточник. Одних на путь разбоя толкает нужда и голод, других — стремление к легкой и быстрой наживе.
Иногда в банду приводят обида и желание отомстить. Мирослав слышал несколько таких историй. Знаменитый джангуйда Тан был сначала ярым противником хунхузов. Жители деревни, в которой он жил, избрали его своим старостой. Во главе команды охотников он преследовал разбойников. Однажды Тан поймал и привел к гиринскому генерал-губернатору, дзянь-дзюню, известного хунхуза. Однако начальство не только не наградило, как положено, старосту, но и отпустило на свободу бандита, получив за это солидную мзду. Обиженный Тан с группой друзей подался в горы и сам стал хунхузом.
Другая история была поучительной, и, подумалось Мирославу, ее неплохо бы рассказать людям Вана. Некий человек, выходец из Южного Китая, поселился на реке Милинхэ, притоке Муданьцзяня, наладил хозяйство, скопил приличное состояние и уже подумывал о возвращении на родину, где ждала его семья. Но о его благополучии прослышали хунхузы, напали и обобрали до нитки. Человек этот второй раз обзавелся хозяйством и вновь сколотил копейку — хунхузы опять тут как тут, и снова он остался нищ. Тогда он собрал около полусотни таких же, как сам, злых на весь мир бедолаг, стал преследовать хунхузов, а попутно грабить всех, кто попадался под руку. Этот промысел оказался доходнее, чем ведение хозяйства. Через четыре года человек стал богатым, распустил шайку и с награбленным вернулся домой. Родным он сказал, что занимался торговлей. Празднуя возвращение хозяина, все семейство собралось в домашней кумирне. Хозяин поставил полную жертвенную чашу перед изображением Лао и помолился божеству о благополучии своего дома, чтобы он был полон, как эта чаша. Едва молитва кончилась, как с криком «Отец!» умер старший сын. Через несколько дней ослеп второй сын. Все увидели в этом грозную руку Хоань-Шена, посланника великого Лао, все поняли, что богатство главы семьи нажито нечестным путем, и все отвернулись от него. Жена с оставшимися детьми ушла, чтобы и на них не обрушилась карающая десница разгневанного божества. Бывший хунхуз остался один…