— Цвета мышьяка? — переспросил шериф. — Но таможенники не вскрывали упаковку пилюль, не нюхали их, не пробовали на вкус, не…
— Цвета мышьяка, — настаивал Беркли.
— Но слишком много веществ могут Ъыть такого же цвета. Мука, сода, сахарная пудра…
— Не важно, — возразил прокурор. — Свяжитесь с таможней. Пусть их люди дадут свидетельские показания, что в пилюлях содержался порошок, напоминающий мышьяк.
— Хорошо, — согласился шериф Лендис. — Я отдал распоряжение снять с Гентри обвинение в хранении героина. Он согласен с нами сотрудничать.
— Он все понимает?
— Разумеется. Но было бы неплохо потолковать с ним нам вдвоем.
Беркли вертел в руках карандаш.
— Лучше сначала проверить все предварительные данные, прежде чем такой свидетель даст показания окружному прокурору.
— Знаю, знаю, — зачастил Лендис. — Знаю, что вы думаете. Но в этом деле мы не можем позволить себе неточности. Полагаю, наши соседи должны связаться со мной. Тогда мы могли бы вместе… ну, мы же ведем одно дело.
— Где он сейчас?
— Ждет в соседнем помещении, в кабинете одного из моих помощников.
— Ну хорошо, — согласился Беркли. — Ведите его.
В комнату для свиданий маленькой окружной тюрьмы к доктору Герберту Диксону привели Роберта Трентона.
— Трентон, я хочу, чтобы ты мне доверял, — заговорил доктор.
Трентон кивнул.
— Я хочу услышать от тебя, что произошло. Я хочу, чтобы ты начал с самого начала и рассказал всю историю с того момента, как ты познакомился на теплоходе с Линдой Кэрролл, и до твоего ареста.
Роб Трентон на секунду задумался. Потом сказал:
— Извините, доктор, но мой адвокат не разрешает мне давать показания.
— Кто твой адвокат, Трентон?
— Стонтон Б. Ирвин.
— Ты ему доверяешь?
— Естественно.
— Ты давно с ним знаком?
— Нет.
— Откуда ты его знаешь?
— Мне его порекомендовал мой друг. То есть он привел его ко мне.
— Кто этот друг?
— Мертон Острандер.
— Ты веришь Острандеру?
— Не особенно.
— Тогда почему ты доверяешь адвокату, которого тебе навязал Острандер?
— Если оказываешься в такой передряге, нужен адвокат. Как нужен врач, если заболеешь или когда понадобится операция.
— А почему твой адвокат не хочет, чтобы ты давал показания?
— Ну, полагаю…
— Ты боишься, что тебя загонят в угол, уличат во лжи?
— Нет, конечно.
— Тогда почему ты не хочешь ни с кем говорить?
— Мне кажется, он хочет, чтобы мои показания всех удивили в суде.
— Смотри, как бы тебе самому не удивиться.
Роб промолчал.
— Вот что я тебе скажу, — продолжал доктор Диксон. — В твоем случае очень много странного. Некоторые факты весьма противоречивы. Я хочу, чтобы ты все мне рассказал. Ты должен вспомнить все обстоятельства, даже те, что могут показаться тебе совершенно незначительными.