Наконец впереди показалась Унгайя. В эту группу входили еще два острова – Пемба и Латам. Но когда моряки говорили о Занзибаре, то обычно упоминали именно об острове Занзибар. На нем возвышался огромный форт, выстроенный из сияющих глыб белых кораллов, светившихся на солнце, как льдины. Его бастионы щетинились большими пушками.
Хэл направил корабль к входу в древний порт.
Там в полном беспорядке стояло на якоре огромное количество самых разных судов. Некоторые из океанских дау размером почти не уступали «Серафиму». Здесь были торговцы из Индии, Маската и с Красного моря. Однако нельзя было понять, является ли кто-то из них корсаром.
Пожалуй, все они могли стать такими, когда подворачивался шанс. Хэл сдержанно улыбнулся, потом полностью сосредоточился на том, чтобы аккуратно поставить «Серафим» на якорь.
Приказав приспустить флаги и вымпелы в знак уважения к представителю султана, Хэл бросил якорь чуть дальше, чем пушки форта могли достать его корабль. Он давно уже научился не доверять даже самым теплым и открытым приветствиям любых африканских властелинов.
Как только «Серафим» встал на якорь, к нему ринулась целая туча мелких лодчонок, предлагая товары, способные удовлетворить любую потребность и любое желание: от зеленых кокосов до связок наркотических листьев и цветов, от плотских утех, включавших маленьких смуглых рабов, мальчиков и девочек, до павлиньих перьев и флаконов с золотым песком.
– Проследи, чтобы никто из этого сброда не пробрался на борт, – предупредил Хэл Большого Дэниела. – И смотри, чтобы никто из наших собственных парней не попытался ускользнуть на берег за бутылочкой и маленькими развлечениями. Я собираюсь посетить британского консула, хотя не думаю, что это тот же человек, которого я здесь видел двадцать лет назад, когда был тут в последний раз. Как же его звали?
– Грей, насколько я помню, капитан.
– Точно, Дэниел. Уильям Грей.
Хэл взял с собой на берег небольшой отряд: Эболи и пятерых вооруженных матросов. Баркас доставил их на каменный причал под мощными белыми стенами форта. Эболи пробил для них дорогу сквозь толпу торговцев и зевак, и они углубились в лабиринт узких улиц и переулков, по которым едва могли идти три человека в ряд.
От открытых сточных канав, тянувшихся к заливу, разило настолько сильной вонью, что у Хэла перехватывало дыхание и поднималась сильнейшая тошнота.
Стояла жара, ни малейшего ветерка не проникало в эти улочки. Не прошли моряки и сотни шагов, как их рубашки на спинах промокли насквозь от пота. Иные из зданий достигали трех этажей в высоту, и не видно было ни одной прямой стены – все они клонились и вспучивались, почти встречаясь наверху.