— Ни одной веской причины?! — Матрос хмыкнул в трубку. — Могу сотню назвать! Во-первых, в игре — охренительно круто!
— Ну-ну.
— Во-вторых, там в тысячу раз круче, чем на грёбанной полумёртвой Земле с вечно ссущим небом!
— Ага.
— В-третьих, все нормальные пацаны и девахи уже давно зависают там!
— Факт на факте.
— Ты был там и прекрасно понимаешь, о чём я говорю! Это же как… как цветное кино в каменном веке!
— Так причины будут или нет?
— В конце концов, ты можешь сделать там бабки!
В трубке повисло молчание. Денис посмотрел на подоконник. Рядом с письмом из банка лежали два неоплаченных счетах и уведомление о задолженности за коммунальные услуги.
— Сколько я получу?
— Другой разговор! Тебя пустят в следующую лигу, а значит среди участников будет несколько профессионалов, а это уже совсем другие деньги. Скаже-е-ем… в полтора раз больше, чем в предыдущий раз.
— В два.
— Идёт! — крикнул Матрос в трубку. — Заходи в игру! Подберу тебя на респе через десять минут.
Телефон замолк. Востриков еще раз взглянул на мигающие синим светом окна противоположного дома и завесил шторы. Он сел в кресло и надел на руку браслет с небольшим дисплеем. Процесс загрузки занял не больше тридцати секунд. Денис проверил настройки и перешел в меню с кнопкой «войти в игру». Размещённый в верхней части браслета светодиод мигнул насыщенным синим светом, осветив квартиру.
Тело будто пронзил электрический разряд, онемели макушка и затылок. В глазах поплыло. В галлюциногенном вихре обои смешались с комодом и продолжили затягивать в воронку стул, ковер, пол и потолок. В центре галлюцинации образовалась черная дыра, куда Дениса и засосало. Образовавшаяся в искаженном пространстве труба была не шире мяча для гольфа, но Востриков поместился в неё и двигался со скоростью реактивной ракеты. Стенки трубы напоминали фотообои, на которых можно было рассмотреть людей, дома и природу. Темнота в конце трубы рассеялась, и Денис увидел свет. Изображение раскрутилось в обратную сторону, и Востриков оказался в стеклянной будке на оживленной улице.
Первый вздох, словно наркотическая инъекция. Легкие наполнились чистым и свежим воздухом, кислород попал в кровеносные сосуды, и по телу от груди до кончиков пальцев пробежала приятная дрожь. Тело будто проснулось от многолетней спячки. Оно было живым, послушным и находилось в идеальной гармонии с мозгом.
Если бы его попросили описать свои ощущения двумя словами, он бы сказал: «максимальное восприятие». Рецепторы носа с высочайшей точностью передавали запах железа от стенок нагретой на солнце кабинки, уши, будто современная стереосистема, улавливали голоса проходящих мимо людей, сетчатка транслировала в мозг картинку невероятные детализации с бесконечной палитрой цветов. Шарп вспомнил слова Матроса: «во-первых, в игре — охренительно круто!».