«Поймешь, Максим, не переживай, — вспомнил Максим слова отца Михаила перед выпиской из „склифа“. — Молись, чтобы Господь открыл тебе видение грехов своих. С этого начнется твой путь к спасению. Этот дар выше всех даров. Даже выше дара воскрешать мертвых».
— В храме никакой девушки не присмотрел? — проверяя на свежесть тушеную печень, вкрадчиво поинтересовалась мама.
— Я в храм не для того хожу. И давай эту тему, наконец, закроем, — насупившись, ответил Максим.
— А зачем ты вообще туда ходишь? Ты же никого не убивал, не грабил, жене не изменял. Если Бог есть, то что-то он несправедлив к нашей семье.
— Целуйте мою туфлю.
— По данным городских измерительных станций вчера температура достигла исторического максимума: сорок четыре градуса в тени, — произнес диктор новостей. — С конца весны в городе не было дождей. В Подмосковье с новой силой горят торфяники. Судоходство в Москве-реке приостановлено из-за всплывшей мертвой рыбы. Жителей просят по возможности не выходить на улицу.
— Вода в магазинах скоро будет стоить дороже вина, — констатировала мама, выбрасывая яичную скорлупу.
Она сняла фартук. Максим покрутил вилкой в тарелке, как бы выводя буквы, потом встал из-за стола, и, взяв практически не тронутую яичницу, вывалил все в ведро. Сполоснув тарелку, сходил в комнату, открыл шкафчик и насобирал из разных баночек горсть таблеток.
— Ладно, я пошла. Проверяй газовый вентиль, если куда соберешься. Отцу скажешь, макароны с котлетами в холодильнике. Да, и сходи, пожалуйста, на рынок. Купи хлеба.
В замке захрустел ключ. Максим выпил таблетки, пошел обратно в комнату и сел за стол. Затошнило. Он вновь посмотрел на ладони рук и согнул несколько раз пальцы. Машинально полез в карман рубашки за пачкой сигарет, но вспомнил, что бросил курить. Включил жужжащий вентилятор.
Утренний звон колокола местного храма вновь напоминал о необходимости покаяния. Максим сидел, молча глядя в открытое окно. Вентилятор не спасал. Сердце несколько раз сбилось с ритма. Дрожащими пальцами он набрал номер отделения пересадки сердца. Прошла целая вечность, прежде чем на том конце соизволили подойти к телефону.
— Здравствуйте, а можно позвать Елену Николаевну?
— Она ходит по палатам. Перезвоните минут через десять.
— Хорошо.
Максим сходил на кухню и налил стакан некрепкого чая. Вернулся в комнату. На улице закричали. У кого-то сломалась машина размером с однокомнатную квартиру. Полусонные рабочие, отмахиваясь от насекомых, пытались затолкать черный джип на горб эвакуатора, но, как только они доходили до верха, автомобиль скатывался назад и, матерясь то ли на судьбу, то ли на сломанную лебедку, они начинали работу заново. Максим глотнул чая, и вода мгновенно проступила на болезненном белом лбу.