«Надо на рынок сходить до обеда».
Теперь его обгоняли и малыши, и старики с тростью, и бабушки с тележками. Он стеснялся себя и пытался изо всех сил делать вид, будто хромает. Перейдя по зебре через дорогу, Максим оказался на стороне, где не было ни деревьев, ни тени. Рынок был весь на солнце. Только у кирпичного здания виднелся островок горячей тени. Вся трава вокруг высохла и побурела без дождей и полива. Внутри, как ни странно, царила относительная прохлада.
— Максим?!
Он с нарастающей тревогой повернулся.
— Какой же вы жестокий. Бросить жену. Сейчас молодежь уже не та, что прежде. — услышал Максим зычный женский голос.
Некоторые стоящие в очереди повернули сонные головы. Максим фибрами души почувствовал, как по воздушным проводам между ним и теткой пробежала, словно электричество, человеческая ненависть.
— Молодой человек, что Вам? — спросила уморенная от зноя продавщица, обмахиваясь пластмассовым веером.
Максим, не поворачивая головы, скомкано ответил:
— Пакет кефира, пожалуйста.
— Проще сбежать от трудностей. Понимаю.
— Кефир не завезли. Машина в дороге сломалась.
— А что случилось, Клав? — донесся до Максима еще один женский голос.
— Жену бросил, представляешь.
— Кто?
— Да вот, — ответила Клава, демонстративно указывая на парня пальцем-кабачком.
«Нужно бежать», — пронеслась шальная мысль в голове Максима.
— Я Катеньку знаю с малых лет!
Он, что было мочи, направился к выходу, боясь даже оглянуться на растущую великаншу в очках с редкими волосками на подбородке. А великанша брюзжала на весь рынок, закручивая вокруг себя вихрь.
«А ведь каждое воскресенье эту бывшую комсомолку я вижу в храме», — пронеслась в голове печальная мысль.
Только около подъезда он сбавил шаг и стал дышать спокойней, боясь, чтобы не вылетели скобы в грудине. Где-то рядом меняли асфальт. Подобно болотному оводу жужжал дизельный компрессор, отравляя и без того загазованный московский воздух. Пронеслась, ставшая уже привычной, карета скорой помощи.
Еще из-за двери он услышал трезвон, но, пока доставал ключи и открывал замки, трубку повесили. Максим аккуратно снял кроссовки, все еще осторожничая со швом, вымыл руки, и пошел на кухню. Оторвал кусок лепешки, макнул в соль и засунул в рот. Приступ тошноты не заставил долго ждать. Пришлось сесть на стул, выплюнув частично пережеванный хлеб в ладонь.
«Тут как бы не пришлось еще что-нибудь менять из органов» — подумал он.
Зайдя в комнату, Максим открыл шкаф, вынул из блистера четыре капсулы, напоминающие личинки майского жука, и вернулся на кухню. Налил в стакан прохладной воды, выдавил туда несколько капель лимонного сока, глубоко вздохнул, будто собирался нырнуть под воду и положил первую капсулу в рот. Оставив на небе налет химии, капсула только с третьего раза провалилась в пищевод и покатилась валиком прямиком в желудок. Максим мог почувствовать, как она приминает одну за другой ворсинки эпителия.