Он посмотрел на остывающее тело жены с высунутым языком (перед похоронами его долго не могли поправить), потом залез рукой под пропотевшую футболку и рванул золотой крест с искусанной комарами шеи.
— Нет для меня больше Бога!
Алена с дрожью во всем теле подумала о человеке, который был ее отцом, и тут сама не поняв, как это произошло, увидела икону отброшенной на гравий.
Алена помнила, что несмотря на испепеляющий зной, все последующие дни на душе у нее было темно, неуютно и холодно, будто она попала во чрево того самого ветхозаветного кита, о котором любил рассказывать отец. И в памяти почему-то остался только запах гниения.
Дьякон с горечью сообщил, что архиерей сам при смерти и на похоронах присутствовать не сможет, поэтому отпевал семью доктора богословия иерей Михаил.
Как-то он приходил ко Льву Николаевичу просить помощи в восстановлении кладбищенского храма Успения Богородицы, где на погосте, среди прочих в ожидании Страшного суда, покоились знатные предки профессора — от дворян до коммунистов.
Профессор тогда был с головой погружен в строительство осетровой фермы и вежливо отказал, перенаправив безнадежный запрос Геннадию Павловичу. С тех пор иерей и Лев Николаевич виделись лишь мельком (доктор богословия вместе с женой и дочерью старались храм в Девушкино обходить стороной, а на литургию ездили в епархию к архиерею).
Но, как не сопротивлялось нутро горем убитого мужа и отца, на поминках, хочешь -не хочешь, батюшка сидел рядом с Львом Николаевичем. Они о чем-то тихо беседовали, но вдруг хозяин дома вскочил из-за стола, выплюнул непрожеванный кусок осетра, и словно ужаленный закричал:
— Нет, не нужен мне такой Бог! Я ему теперь предпочитаю Прометея, образец возмущения и индивидуализма! Как бы мал я ни был, я — сам себе владыка; я хочу истины, а не спасения; я чаю его от своего ума, а не от благодати!
Трясущейся рукой он влил рюмку водки в стакан томатного сока, размешал пальцем и выпил.
— Лев Николаевич, Вы меня неправильно поняли. Я имел в виду, что если бы Христос не воскрес, то тогда он плакал бы вместе с Вами, а так…
Профессор рукой остановил иерея, посмотрел на него страшными глазами, и, как удав, медленно прошипел:
— А кто Вам вообще сказал, что он воскрес? Может, и не было никакого Христа.
Алена выронила вилку из рук. Несколько мужиков и кухарка перекрестились.
— Я не буду говорить Вам об историко-научных трудах Иосифа Флавия, Тацита, Лукиана, о переписке Плиния Младшего с императором Траяном. Вы их и без меня хорошо знаете, профессор. Для меня главное свидетельство — это то, как решимость жить по Евангелию исцеляет людей.