Сам дом был уже несколько лет заколочен. Кухарке как-то пришло письмо от хозяина:
«Получи расчет у Геннадия Павловича. Гусака и гусыню, а так же собаку и кошку можешь забрать себе. Дом заколоти. Внутрь никого не пускать. Лев Николаевич — брат Ницше, Сартра и Камю».
Когда священник увидел, что Алена проснулась, он дал ей выпить таблетку аспирина. Потом рассказал, что за несколько мгновений до народной расправы отца увезли в смирительной рубашке в Москву. Тогда, по предложению Валета, разгневанная толпа кинулась выпускать пар на «ведьме и блуднице».
— Семен отвлек их, сказав, что ты побежала в сторону леса. Мне удалось найти тебя у реки без сознания.
— Я разве просила мне помогать? — огрызнулась сквозь жуткую головную боль Алена.
— Тебе сегодня же нужно уезжать в Москву, — пропустив упрек, заявил священник. — Семен сказал, что народ собирается ночью сжечь дом профессора, а если увидит тебя здесь, то будь уверена, что сожгут вместе с тобой.
— Я-то что им сделала?
— Люди ради некой справедливости готовы горы свернуть, но только не собой заняться.
— Прошу, только не грузи меня сейчас проповедью. Голова раскалывается.
— Пора ехать, — сказал священник, посмотрев на часы.
Отец Михаил отвез Алену на автовокзал. Они протолкнулись в пропахший потом и горелым кофе буфет, встали подальше от солнца. Постояли минут тридцать, деля столик с незрячим ветераном Великой Отечественной войны. Войны, в которой, по словам писателя Даниила Гранина, невозможно было победить.
Они молча пили минеральную воду «Ессентуки», но взглядами, изменяющимися оттенками лица, мимикой, неловкими движениями рук и ног вели негласный спор. Когда покрытый пылью дизельный автобус подъехал, и люди, матерясь, стали выходить на улицу, иерей негромко сказал:
«Если кто попросит у царя немного навоза, то не только сам себя обесчестит маловажностью просьбы, но и царю нанесет оскорбление. Так поступает и тот, кто в молитвах у Бога просит земных благ, а не постоянного видения своих грехов. Ищи, Алена, прежде Царствия Божия внутри себя, а все остальное приложится».
Больше он ничего не добавил, только сунул ей в сумку небольшой бумажный кулек.
На обратной дороге священник с холма увидел пламя, озарявшее ночное Девушкино. Он остановил машину, вышел, сел на пожухлую траву и стал смотреть. Потом произнес слова из книги пророка Даниила:
«Мене — исчислил Бог царство твое и положил конец ему; Текел — ты взвешен на весах и найден очень легким; Перес — разделено царство твое и дано Мидянам и Персам».