— Христос воскресе! — окликнула какая-то старушка, когда Алена перебегала Сретенку на зеленый сигнал светофора.
— Воистину воскресе, — радостно ответила Алена и в тот же момент, когда последние звуки слетели с губ, ее на пешеходном переходе сбила черная машина представительского класса.
Колеса тихо прошуршали по сырому асфальту еще несколько метров, и лишь затем остановились. Алену почти сразу же вытащили из-под машины, но никаких признаков жизни она уже не подавала. Улыбка застыла на ее красивом лице. До приезда кареты скорой помощи тело спрятали от дождя в сетевую аптеку «Ниневия».
В это же время в ординаторской кардиологического отделения повисла гробовая тишина. Зазвонил стационарный телефон. Виктория Сергеевна вздрогнула. Агаров протянул руку, ставшую как сухой лист, и снял трубку:
— Кардиохирургия, слушаю.
Несколько минут он молчал. Потом, не отнимая трубки от уха, посмотрев на Викторию, спросил:
— Мы же его выписывать собирались. Что могло случиться?
Он жестом показал Виктории Сергеевне, чтобы та налила ему кофе покрепче.
Агаров положил трубку на базу и сообщил:
— Умер Шаховский.
— Стал умываться и упал, — попыталась оправдаться Виктория, наливая густой кофе в чашку. — Скорее всего, неустойчивая желудочковая тахикардия. У него и раньше были подобные эпизоды.
Агаров пригладил седые усы, и уже стал подносить чашку с кофе ко рту, как вбежала дежурная медсестра и сообщила:
— Еременко Максим пришел в себя!
Виктория Сергеевна выбежала из ординаторской, забыв стетоскоп. Пока бежала, в ее голове родились и умерли сотни всевозможных версий того, что нужно сказать Максиму про семью. Решила, что Алена справится лучше нее.
В палате уже копошились медсестры. Виктория Сергеевна взяла тонкое, почти девичье, запястье Максима и сосчитала пульс. Проверила зрачки. Пальпировала живот. Убавила скорость автоматической подачи какого-то лекарства. Попросила медсестру принести стетоскоп и тонометр из ординаторской.
Все с интересом разглядывали Еременко, будто впервые его видели. Даже Михаил Иванович оторвался от детектива.
— А Елена Николаевна сегодня работает? — наконец спросил Максим, не своим голосом. Потрескавшиеся губы причиняли каждому его слову боль.
— Для него еще все живы, — прошептал кто-то.
Врач и медсестры переглянулись.
— Позвоните домой, моим родителям, пожалуйста.
Все вновь переглянулись друг с другом. Виктория Сергеевна, промокнув лоб Максима марлей, сказала:
— Не трать силы, Максим.
Профессор разжевал таблетку нитроглицерина и оглядел опустевшую ординаторскую. Потом встал и подошел к окну, держа чашку с кофе. Поливал весенний дождик. Люди, прячась под зонтами и подняв воротники плащей, спешили по своим делам. Агаров сделал несколько глотков.