— Ты разве не из Красноярска?
Дёрнов удивлённо промолчал (как будто я сказал ужасный вздор).
— И это, блин, значит, что я не бывал в Кемерово? — сказал он оскорблённо. — Так вот, был один страшный подсирала там: он к училке в доверие втёрся и, как отчебучат ребята чего-нибудь — на доске манду нарисуем, парты вверх ногами перевернём, — нёс доносить, что твой Иуда.
— Уж прям и Иуда…
— Ты веруешь? — спросил Дёрнов вдруг.
— Да.
— То есть, типа Иисус для всех умер и воскрес и в тебе воскрес тоже?
— Да.
Толя Дёрнов улыбнулся:
— И неужели ты думаешь, что не ты Христа продал? Хя-хя-хя!
Он засмеялся так, что слюна струйкой потекла ему на рукав.
— Ну ты не переживай, — отсмеялся он. — Христа убить даже полезно.
— Полезно??
— Ну да. А то как же он воскреснет? — Он рассмеялся опять. — Да говорю — сценка эта у всех в башке разыгрывается, до сих пор, блин, живая. Ты — и Христос, и Иуда, и тридцать сребреников. Говорю: сценическое мышление.
— Скорее, мифологическое. Но ты, кажется, про подсиралу говорил.
— Ну так-то да. Задумали мы, короче, дело: школу грабануть.
— Чего??
— Ну да. Я и пятеро сорванцов, мои люди… — Дёрнов умолк, задумался и отстучал мотив песни «Здорово и вечно». Так же внезапно он вернулся к истории: — Напоили мы, значится, охранника — и всё вынесли. Подчистую! вилки, ножи, столы, стулья, часы, папоротники, фикусы, баскетбольные мячи, маты, документы, степлеры, кружки — тупо валили всю эту бодягу во двор. Всю ночь пыхтели, совсем заманались. Глянь, уже утро — бежим нахер, утираем носы. Видим — подсирала этот: заранее в школу спешит, училке той помочь стулья переворачивать. Смотрит нам в лица, узнаёт. Пацаны говорят мне: а ну, пригрозим, на всякий пожарный, а? А я им — не трожь, пускай живёт. И киваю ему глазами, подсирале-то этому. Ну вот он-то нас всех и сдал, гнида. Вернее, у одного там родители заметили, что под одеялом лежат две подушки, зимняя куртка и мамин парик, а не их сын…
Дёрнов залпом выпил холодный чай.
— И поэтому ты бежал в Москву? — Я навалился на стол.
— Не. Сначала я на Кавказ поехал, автостопом: в Тбилиси завис на всё лето — там хорошо… Но мне в Грузии жить вредно.
— Почему?
— Тепло слишком. Празднично. Мысли расслабляет.
Толя играл картонным стаканчиком. Мужичок в углу пошёл на кассу и заказал себе второй чай.
— Прости, — сказал я. — А на хрена?
— Школу-то?
— Ага.
— Ну как. Русский бунт. — Он поймал мой взгляд и ухмыльнулся. — Понимаешь?
— Вы обчистили школу, потому что это бессмысленно?
— Так точно, бессмысленно. На ровном, блин, месте!
— По угару?
— Не-а. Доказательства ради. Типа мы существуем. Потому что мы, хилые школьники, можем обчистить школу и свалить, а вы нам ничё не можете сделать. И главное — никто ж не пострадал!