Спустя бесконечно долгое время Альберт, наконец, прекратил петь и не спеша, очень обстоятельно, глядя прямо в глаза Тане, начал рассказывать ей о том, что он сейчас будет с ней делать. То, что он говорил, было ещё ужаснее того, что он только что пел. Волосы у Тани встали дыбом. Альберт явно готовился к этой речи заранее, потому что придумать такое на ходу было невозможно. Таня попыталась представить его угрозы воплощёнными в действия и поняла, что если он осуществит хотя бы часть из того, о чём рассказывает, она навсегда останется глубоким инвалидом, если вообще будет жива.
Таня смотрела в глаза Альберту и с ужасом видела, как в них всё сильнее загорается властно-жестокий огонь: он не просто пугал, он действительно с каждой минутой все больше хотел это сделать. Таня опустила глаза вниз. На Альберте были свободные брюки и распахнутый пиджак, и она смогла убедиться со всей уверенностью, что он действительно готов сделать то, о чем рассказывает. Прямо сейчас.
5
Таня подумала про окно. Это без шансов: там решётка. А напротив прозрачной стены — офисный стол с ксероксом и низкий шкаф, и даже если Таня разобьёт стекло, она не сможет через них перепрыгнуть. Таким образом, выйти из кабинета можно только через дверь, спиной к которой стоит Альберт.
Таня вспомнила слова брата: если мужчин несколько, возможно только звать на помощь, если один — у тебя есть шанс, но только в том случае, если ты ударишь первой. Рост у Альберта фактически под два метра, по кадыку она может промахнуться, бить между ног брат категорически не советовал: раньше, чем нога или кулак достигнут цели, у мужчины сработает защитный рефлекс. Таня сделала глубокий вдох, резко отодвинула в сторону край стола и, подавшись вперёд всем телом, впечатала правый кулак в грудь Альберта, в район солнечного сплетения. Под рукой что-то всхлипнуло, Берти охнул, покачнулся к Тане и сжал её в объятьях, как клещами. Не продохнуть. Руки каменные. Всё его тело неподвижно, как статуя.
Таня дёрнулась пару раз и почувствовала, как по её груди расползается страх. Надо было что-то делать. Если уж бьёшь — бей, чтобы убить, вспомнила она снова слова брата. Таня раскрыла рот и впилась в ключицу Альберта зубами так, что под ними заскрипела кость.
Альберт выдохнул, дёрнул плечом, отпустил руки и, одним движением развернув Таню к себе спиной, снова сжал её, как железными обручами. И Таня почувствовала чуть ниже поясницы то, чего она так старалась избежать.
И на неё нашло затмение. Свет померк. Густая чёрная волна ярости поднялась откуда-то из глубины тела, которое моментально налилось тяжестью и силой. Из груди, из самого нутра, исторгнулся низкий протяжный вой. Так кричат раненые вампиры в фильмах ужасов. Таня билась внутри кабинета, волоча своего мучителя на спине и круша его телом мебель. Офисный календарь, подаренный Мишей, треснул и упал со стены на пол. Документы из рассыпавшихся папок путались и рвались под ногами, низкий шкаф отъехал в сторону от стены, и Таня обрушивала Альберта боком на его острый край. А ещё она била его ногой по правой голени, острым каблуком, раз за разом, тысячу раз подряд.