Лихорадочно вспоминая просмотренные тв–передачи, я вначале нагрел конусообразный конец трубки в кузнечном горне. Затем окунул нагретый конец в расплавленное стекло, провернул трубку несколько раз, легко наматывая массу в виде кома. Подув через сосок – и к удивлению собравшихся получил пузырь. Удовлетворённый проделанной работой я при помощи заворожённых увиденным зрелищем подмастерьев, срезал пузырь, опустил конец трубки в горшок и опять намотал стекломассу. Стеклоплавильные печи ещё не было, поэтому все эти опыты я осуществлял в литейной домнице, что присутствовала на княжеском подворье. Так вот, помахав трубкой, добился растяжения комка в вложил его в раскрытую деревянную форму. Плотно закрыв форму, я сильно подул в трубку. Мягкое стекло послушно раздалось в стороны, вплотную облепив стенки формы.
За моими манипуляциями внимательно и жадно, боясь что–то пропустить, следил весь персонал стеклодельщиков во главе с боярами.
– Формы будем отливать чугунные, как только завод заработает! – отдышавшись, сообщил я.
– Можно будет попробовать оправить глиной деревянные формы, чтобы они дольше служили, – робко заметил боярский мастер.
– Правильно, – я согласно кивнул головой, – вам я только показываю сам принцип работы, как весь этот производственный процесс можно улучшить – соображайте дальше сами.
Раскрыв дымящуюся форму, аккуратно вытащил бутылку, при этом умудрился погнуть горлышко, недолго думая, обрезал его к чертям ножницами, продемонстрировав наблюдателям стакан. И на такой неказистый товар найдётся покупатель, мысленно успокоил я себя. Мой «стакан» подмастерья быстро отнесли на дальнейшую закалку в кузню.
Потом я заставил выдувать бутылки непосредственно подмастерьев, у них тоже на ахти «шедевры» получались.
– Первый блин – комом! – вслух высказался я, обращаясь к суетящимся подмастерьям. – Но мне и не надо быть мастером–выдувальщиком, ими вы должны стать! Поэтому – учитесь!
– Слегка кособокие стакан с бутылями вышли – но и их продадим! – уверенно заявил боярин Андрей Микулинич.
Из горшка подмастерья, действуя по очереди, выдули ещё, помимо моего стакана, четыре бутылки и отнесли их на закаливание.
– Не–а! – одёрнул я боярина, так как мою голову посетила одна интересная мысль, – свой стакан и одну бутыль я себе на память заберу!
– И то верно, Владимир Изяславич! Оставшиеся бутыли от первой плавки мы с боярами себе тож, на долгую память оставим! Как я сразу не подумал!?
Пробыл в Зарое всего четыре дня. Перед отъездом я вручил местным стекловарам кое–какие записи. Плотно исписанный с обоих сторон лист содержал выдержки по производству стекла – всё, что мне удалось выудить из своей неожиданно ставшей феноменальной памяти. Конечно, достичь тех технологий и построить то оборудование, которое фигурировало в моих довольно абстрактных воспоминаниях, было не реально. Но, тем не менее, многое из того, что и как делать, в моей голове хорошо вырисовывалось.