– Мой отец пытался убить меня десятки раз, – Мия пожала плечами. – Может, вашему сыну стоило вставать пораньше.
Мать моргнула бесконечно черными глазами. В них бурлила невероятная ярость. На секунду образ Алинне Корвере задрожал, будто не мог больше удерживать свою форму, и в это мгновение Мия увидела, что скрывалось за ним. Чудовище, которое она видела в книгах в детстве – ужас, о котором вещало духовенство Аа со своих кафедр. Не Мать Ночи и даже не Леди Благословенного Убийства. А бесшумную пустоту между звездами. Бесконечную черноту в конце жизни.
Пасть.
С щупальцами, глазами, когтями и распахнутыми слюнявыми ртами. Широкая, как бесконечность. Черная, как вечность. Но дрожь прекратилась, тьма отступила, и девушка вновь смотрела на лицо своей матери. Тонкие черные губы. Твердые черные глаза. Лицо Алинне Корвере – женщины, которая отчитывала ее в детстве, отправляла в кровать без ужина, велела ей никогда не отводить взгляд, никогда не бояться и никогда не забывать.
– Ты оставишь мир в руках тирана? – спросила Богиня.
– Нет. Я убью тирана. Но я не смогу это сделать, если я буду мертва.
Мать нахмурилась.
– Я говорю не о твоем жалком императоре. Я говорю о Все…
– Я знаю, о ком вы говорите. – Мия уперлась руками в бока. – Слушайте, мне жаль. Я понимаю, что Аа ужасно поступил с вами и вашим сыном. Но не могла бы ваша ебнутая семейка сама разобраться со своим дерьмом? У меня и со своей семьей проблем по горло.
Образ Матери вновь покрылся рябью, звезды на ее платье замерцали от возмущения.
– Это важнее твоих ничтожных смертных проблем, дитя.
– Ну, очень жаль, что вам нужны мы, ничтожные смертные, чтобы исправить все за вас.
– Я – богиня. До света, до жизни, была лишь тьма. Я – начало и конец. Я – первое божество. И я не потерплю отказа.
– Не хочу вас оскорбить, но я вас не боюсь. Вам потребовались годы и все ваши силы, чтобы всучить гребаную книгу в мои руки и проникнуть в мои сны. Вам нечем мне угрожать. Придется меня убедить.
– Это твоя судь…
– Избавьте меня от этого, – девушка подняла руку. – Я не рабыня вашего предназначения. Я иду по собственной дороге. Совершаю собственные ошибки. Возможно, эта одна из них. Но она принадлежит мне. Потому что это мой гребаный выбор. Моя жизнь. Моя судьба.
Голос Матери наполнился печалью и злостью.
– Тогда ты такая же эгоистичная, как Клео.
Девушка шагнула вперед и всмотрелась в эти пылающие глаза.
– Я думала, что всю жизнь буду одна. Думала, что никогда не обрету счастье. Что ж, теперь оно у меня есть, и я хочу его сохранить. Если это эгоизм, то я буду эгоистичной. По крайней мере, тогда в моей жизни будет любовь. И