Слипчук ему, видимо, мстил. Мстил за недавнее прошлое. Еще в начале учебного года Гошка щитами отгородил для себя в смежной комнате закуток с отдельным окном и входом. Ребята ворчали, но все же терпели: как-никак председатель профкома! Но наслаждаться отдельным жильем ему довелось недолго. Как-то, придя с занятий, Сашка и Еввин перемигнулись и в считанные минуты разломали его «особняк», а обломки выкидали на улицу.
Явившийся с заседания профкома Слипчук поднял было крик, но тут же затих, встреченный мрачным молчанием. Завалился на койку и долго лежал, закинув за голову руки, с остановившимся взглядом. Думали, нафискалит директору, но на это Слипчук не пошел. И вот все-таки выбрал момент насолить Сашке!..
Чтобы не оставаться со Слипчуком и психованным этим Стасем, Сашка перетащился в другую комнату, на втором этаже, а в смежную с ним перешли Рыжаков и Еввин.
Средзинский все чаще стал появляться после занятий под мухой. Где доставал он деньги, никто из ребят не знал. По общежитию же стал расползаться слушок, будто Стась, таясь в своем уголке, рисовал акварелью и темперой красненькие…
Жизнь в Квашнине была скучна и сера. Но вот однажды выход энергии их, дремавшей без дела, был неожиданно найден. В конце февраля, когда солнышко повернуло на лето и в полдень уже хорошо пригревало, Сашка вдруг обратил внимание ребят на закопченные черные стены и потолки, и под его руководством в первый же выходной все общежитие ринулось их расписывать.