Он приник к ее губам в страстном поцелуе. Все ее возражения мгновенно улетучились. В его объятиях Фрэнки стала податливой как воск. Она полностью подчинилась его воле и ответила на поцелуй с не меньшей страстью.
Мир перестал существовать. Только его губы и руки.
Наконец Маттиас оторвался от ее губ. Оба прерывисто дышали.
- Я не собираюсь делать твою жизнь трудной или неприятной, Фрэнки. У меня много обязанностей. Порой я буду отсутствовать целыми днями.
Она все еще не пришла в себя от этого ошеломляющего поцелуя. Пульс зашкаливал, желание кипело внутри, подобно раскаленной лаве.
- И ночами? - пробормотала она едва слышно.
- Ночью, - пообещал он, поднимая руку и поглаживая большим пальцем ее щеку, - я буду доставлять тебе столько удовольствия, что ты не сможешь без меня жить.
Маттиас уставился на своего ребенка, и ему показалось, что сердце вот‑вот выскочит из груди.
Маленький мальчик и в жизни был точной копией младшего брата Спиро, который погиб с родителями в автокатастрофе.
- Привет. - Он присел на корточки, чтобы заглянуть в лицо сына. - Ты, должно быть, Лео.
Лео важно кивнул:
- Да, я Лео.
Маттиас не смог улыбнуться. Он чувствовал такую боль, словно кислота хлынула по его венам. Как много из жизни этого мальчугана он пропустил! Его первые шаги и первые слова.
- Мы отправляемся на поиски приключений, - сказал он, вставая и гневно сверля Фрэнки взглядом.
Прошлой ночью он мечтал заниматься с ней любовью. А сейчас не чувствовал ничего, кроме ярости. Как она посмела лишить его общения с сыном почти на три года?
- Пойдем, Лео, - сказал он, стараясь говорить спокойно, хотя глаза его метали гром и молнии. - Мы отправляемся в путешествие вместе.
Сердце Фрэнки ушло в пятки, когда самолет резко нырнул вниз, едва не коснувшись вод Средиземного моря. Но Фрэнки знала, что это было связано не столько с маневром лайнера, сколько с человеком, сидящим напротив нее. Внушительная фигура Маттиаса выделялась на фоне роскошного интерьера салона с белой кожаной мебелью, хрустальными люстрами и бесшумно снующими слугами в бело‑золотых мундирах. Он вальяжно сидел в широком кресле.
Царственный. Великий. Наводящий страх.
И этот человек станет ее мужем.
Ей не давала покоя мысль об их недавнем поцелуе, который привел ее в состояние экстаза.
Гладь моря отливала ультрамарином и походила на прекрасный мираж, в центре которого были рассеяны десятки маленьких островков. Каждый был окружен кольцом бирюзовой воды и узкой песчаной насыпью береговой полосы хрустящей белизны.
- Это Толмирос, - сообщил он непринужденно, впервые за весь полет.