Овладев собой, я поняла, что это и есть тот самый момент пробуждения, который представляет собой ценную возможность для роста. И я надеялась, что сейчас у меня есть шанс доказать, что Тереза не знает, о чем, черт возьми, говорит. В любом случае я должна была изучить проблему глубже.
По пути домой я рассказала об этом разговоре своему подвыпившему мужу, который ехал на пассажирском сиденье.
— Что ты об этом думаешь? — спросила я его.
— Что ты имеешь в виду?
— Она права?
— Гм, это вопрос с подвохом?
— Нет, я слушаю тебя, — заверила я его, пытаясь казаться как можно более беззаботной. — Я действительно хочу знать, видел ли ты все так же, как Тереза.
Муж помолчал минутку, а затем начал:
— Да… Я понимаю, что она имеет в виду.
Я прикусила язык и сделала глубокий вдох, а он продолжил:
— Помнишь, как ты попросила предоставить тебе кабинет, хотя проработала в компании меньше чем полгода?
— Неужели? — изумилась я, изображая неведение.
— Нет, на самом деле ты его потребовала, — сказал он. — Мне казалось, что это чересчур.
В то время я была твердо убеждена в полной несправедливости того, что у всех моих коллег есть кабинеты, а у меня нет. Но вдруг я увидела происходящее в ином свете: я, только что поступившая на работу доктор Выскочка, требую кабинет как капризный ребенок. Теперь наконец я поняла, как мое поведение выглядело со стороны, и мне стало очень стыдно.
На протяжении нескольких недель в моей голове бурлил вихрь эмоций. Удивилась ли я, узнав правду о своем поведении в молодости? Безусловно. Смутило ли меня это? Можете быть уверены, очень смутило. Но больше всего я была расстроена тем, что никто (никто!) ничего не говорил мне на протяжении десяти лет. К счастью, за это время я, надо полагать, повзрослела, но то, что у 26-летней меня были такие наклонности, до сих пор служит сигналом опасности для меня нынешней. Этот ценный инсайт я храню в глубине души, сверяя с ним свое поведение, чтобы получить более объективное представление о том, как оно может быть воспринято людьми. Слова подвыпившей Терезы открыли мне самую горькую правду за всю мою жизнь.
Если внутреннее самоосознание означает обретение инсайта посредством погружения в себя, то внешнее самоосознание означает необходимость обратить свой взор вовне, для того чтобы понять, какими видят нас окружающие люди. Как бы мы ни старались, мы просто не в состоянии сделать это сами. К сожалению, возможность посмотреть на себя со стороны сводит на нет один простой факт: как правило, даже самые близкие весьма неохотно делятся такой информацией