– Еще раз, с третьей цифры!
И даже те, кто к тому времени умер, безропотно вскочили на ноги – и снова начали петь!
Вот и я здесь тоже пою – в мыслях перебираю цитаты из старых песен исчезнувших групп.
19 апреля
Чемодан набит под завязку— там подарки для Ленки, Олега и родителей, краски, сыр и куча ненужных вещей, которые меня заставила купить очнувшаяся после летаргии женщина. Я знаю, что эту женщину начнет клонить в сон уже в аэропорту, но пока что она не сдается и заставляет меня бродить по бутикам в последнее парижское утро – вместо того чтобы спокойно посидеть в нашем саду Розье с сигаретой. Раньше я не замечала, что этот сад – типичный hortus conclusus, только вместо монастырских стен в нем жилые дома. Антон и Джереми уже уехали. Джереми оставил мне свой номер телефона и адрес в Лондоне. Если я вдруг… Никакого “вдруг”, конечно же, не будет – все цветы рано или поздно отцветут, срезанные – завянут, а нарисованные, даст Бог, продадутся.
Надеюсь, что мы с Карой не опоздаем в аэропорт – заказали одно такси на двоих. Кара уже не кричит на меня, как раньше, и вообще, она очень милая женщина, хоть и напоминает порой свои коллажи. А впрочем, кто из нас не похож на свои работы? Разве что Джереми – та его статуэтка юна и прекрасна, и, разглядывая ее, можно было додумать всё то, что не было услышано.
Он показал мне эскизы вчера, перед отъездом – что ж, в отличие от меня Джереми не зря провел этот месяц в Париже. Он очень внимательно меня рассмотрел – и рассказал об этом бумаге, а в Лондоне расскажет вначале своей жене, потом гипсу, а затем и бронзе.
Его жена – художник-портретист с европейским именем (в обоих смыслах слова – ее зовут Луиза, и ее знают по всей Европе). У них две дочери, старшая – моя ровесница.
Как же это временами хорошо – плохо знать язык! Эмма Акимовна, где бы вы ни были, я торжествую. Я рада, что не смогла сказать Джереми о том, что хотела.
Большинство цветов нельзя пересаживать во время цветения.
В аэропорту мы с Карой расцелуемся – и неожиданно легко расстанемся. Каждый прыгнет в свою прежнюю жизнь, будто и не было этого месяца, Парижа и садов.
Сейчас я поставлю точку – и спущусь вниз. Жан-Франсуа будет сладко улыбаться нам (уже неинтересным, вчерашним) и прокручивать в уме список дел на завтра: уборка, отчет перед спонсорами, подготовка к встрече следующего десанта гостей – корейский фотограф, два немецких пейзажиста и граффитист из Дании. Уже доносятся дыхание новых историй, запахи свежих картин и ароматы цветов, которым пока что не пришло время распуститься.