– А это кто еще с тобой? – удивился Протасьев. – Ты что, бабу в приказ ведешь?!
Приведи Стенька молодую красавицу – пожилой подьячий и слова бы не молвил, а принял гостью со всей лаской. Коли красавицу нужда в Земский приказ погнала – ей всякий охотно поможет. Приведи он старуху за сорок – тоже беда невелика, такие бабы, особенно коли вдовы, обычно сами в доме хозяйки, и по делам преспокойно ходят, и челобитные подают. А тут – и не старуха еще, лет тридцати, и не красавица уже, глаза наплаканы, и того только недоставало, чтобы она посреди приказа в рев ударилась!
– Больше некуда, – сказал, выпрямляясь, Стенька. – Свидетельница это, ее спрятать нужно. И сказку отобрать.
– По какому делу свидетельница? – чуя вранье, осведомился Протасьев.
– Я по Гаврилы Михайловича делу хожу, вот по этому, – туманно объяснил Стенька.
Приказные в чужие заботы лишь тогда вникали, когда случай был странный, так что приходилось совещаться.
– Гаврила Михайлович! – позвал Протасьев. – По твою душу!
Деревнин со столбцами в руке вышел на крыльцо. Хотел было высказаться насчет дорогой пропажи, но увидел нечто более возмутительное.
– Женок нам тут недоставало! – сказал осуждающе.
Стенька показал, что хочет шепнуть в ухо.
– Ну? – Подьячий был очень явлением бабы недоволен, но ухо подставил.
– Это по тому дельцу, насчет медвежьей хари! Она знает, кто с дедом срядился харю резать!..
– Вот оно что?!
– Сказку отобрать надобно! – твердо сказал Стенька.
– Надобно. Сам записывать будешь или писца к тебе приставить? – спросил Деревнин.
– Сам, – буркнул Стенька.
Ему не понравилось заключенное в вопросе ехидство и он решил расшибиться в лепешку, но так гладко сказку написать, чтобы всем нос утереть, и юному подьячему Аничке Давыдову – главным образом!
– Ну так ступай куда сам знаешь, тут и без тебя народу хватает. Чернильница-то у тебя хоть есть?
Стенька чуть себя по лбу не хлопнул. Уж коли ему так хотелось стать подьячим, так следовало запасать все необходимое для этой службы имущество! Вот когда станет, тогда казенное дадут, а пока ему все следует иметь и держать наготове: понадобится – а вот вам и чернильница на шнурке, и перо за ухом, и Степан Иванович со стопочкой бумаги на колене, готовый исполнять обязанности!
– Чернильница с пером найдутся, – соврал Стенька.
В конце концов, можно добежать до Ивановской площади, где толкутся безместные подьячие в надежде, что явится челобитчик, сам не умеющий составить челобитной. Там наверняка найдется знакомец, который в долг ссудит пером и чернильницей, а пару листов бумаги можно и в приказе стянуть…