По дороге он принялся выдумывать вопросы для Артемки, как если бы тот был не только жив, но и здоров, и способен отвечать. Но вопросы не понадобились – намерения Стеньки изменились, когда он был совсем уж рядом с обителью.
Он увидел, что калитка буйносовского двора отворяется, и оттуда выходит тот самый посадский человек Короб, которого так немилосердно крыла Федора. Более того, Стенька едва нос к носу с ним не столкнулся, но Короб очень вовремя обернулся к еще не затворившейся калитке.
– Да Бог с ним! – отвечал он кому-то незримому. – Я, может, вовсе ночевать не приду!
Это было любопытно!
Стенька резко крутанулся на одной ноге, почище всякого скомороха, и пошел назад, слыша за спиной шаги Короба. Сейчас следовало нагнуться, как если бы сапог поправляя, и в таком согбенном положении пропустить Короба мимо себя, а потом уж и пойти за ним следом. Таким уловкам земский ярыжка был обучен смолоду старшими, подьячие Земского приказа знали и умели немало, и даже дородный Протасьев, кому и в церкви-то кланяться было тяжко, тоже при нужде мог тряхнуть стариной, исхитриться и проследить за злодеем.
Короб довольно быстро зашагал к Лубянке, оттуда – по Мясницкой. Стенька поспевал следом. Наконец его подопечный с Мясницкой свернул налево и, пройдя несколько, вошел в храм Николы Угодника, что на Столпах.
Стенька подивился – есть же, кажется, у самого буйносовского двора Никола Старый! Нет же – тот угодник ему нехорош, этого подавай! Впрочем, могло быть и хуже – Николу на Москве любили и церквей Никольских понастроили почитай что полсотни, Короб мог потащиться и к тому Николе, что на Таганке, и к тому, что в Хамовниках, и даже к тому, что на Песках…
Дальнейшее ввергло Стеньку в состояние, близкое к ангельскому.
Земский ярыжка знал про себя, что неглуп, что способен на большее, чем мелких воришек на торгу гонять. И сейчас он убедился в своей неслыханной и невиданной прозорливости!
Человек, стоявший у паперти, стал махать Коробу рукой – сюда, мол, ко мне! Короб в ответ ему рукой же показал – мол, вижу тебя, спешу к тебе. Стенька прищурился и узнал в ждущем Короба мужике скомороха, одного из тех, кто при помощи конюхов ушел от облавы.
Дальше – больше!
Стенька приотстал, имея в мыслях обойти церковь кругом и явиться с другой стороны вовсе независимо, авось и удастся что-то услышать, что-то понять.
Его замысел удался куда лучше, чем было рассчитано.
Едва ли не нос к носу Стенька столкнулся и с самими конюхами.
Уж Данилку бы он всяко признал! Рожа у парня была приметная, с перекосом, и русые пушистые волосы, отзывавшиеся на всякий ветерок, и черные, довольно глубоко сидящие глаза, впечатались в ярыжкину память намертво. Тот, что шептался с Данилкой, тоже оказался знаком – еще бы не запомнить навеки злодея, щекотавшего тебя в шейной ямке засапожником…