Наталья на всякий случай отошла к двери, готовая при первых признаках безумия выскакивать в сенцы.
– Трехгодовалое? Да пуда, поди, не наберется… Ты что, ирод, затеял?
– Это дело государственное! Поди у Домны спроси, – догадался Стенька.
Ему было безразлично, как Наталья объяснит подружке диковинный вопрос, и что вся слобода будет над ним потешаться, Стеньку тоже мало беспокоило. Ему показалась подозрительна одна вещь – и он хотел докопаться до смысла.
Когда Наталья убежала, он взялся за дело. В подклете стояли мешки с крупами, он спустился туда, выбрал один, с гречей, приподнял, задумался – не он те крупы покупал, не он их и привез, все это устроила Наталья. Мог ли мешок весить немногим менее пуда? Стенька подумал – ведь при неудачном исходе его затеи мешок может порваться, греча растечется по земле и траве, Наталья тогда вовсе из дому выгонит, как безнадежного питуха. И живи тогда на торгу в пустом шалаше…
Сенька отыскал другой мешок, пустой, натянул его на первый и накрепко завязал обрывком веревки. Потом закинул его на плечо, вытащил во двор и стал озираться в поисках подходящей высоты. Наконец додумался – мешок прислонил к стене и пошел наверх, искать в сенцах веревки, на которых Наталья после стирки развешивала белье…
Домна, услышав про новую блажь подружкина мужа, не утерпела – пошла вместе с Натальей разбираться, для какой надобности земскому ярыге Аксентьеву вес живого младенца. Они прибежали вовремя – Стенька сидел на березе, где завязывал веревочный узел. Веревку он натянул на немалой высоте – чуть не в полторы сажени.
– Господи, да что ж это делается! – воскликнула Наталья, глядя, как довольный муж сползает с березы. – Совсем с ума сбрел! А снимать кто будет?! Ты-то на службу убежишь, а мне как быть?!
– Степа, а Степа! На что тебе? – повиснув на подружке, закричала Домнушка.
– Для государева дела.
С тем Стенька отошел от натянутой веревки, сказал: «Ну, Господи благослови!» – и примерился было метнуть через нее мешок с гречей.
– Ах ты, аспид! – Наталья освободилась и кинулась отнимать мешок. От страха за свое добро она и мужним безумием пренебрегла.
– Степан Иванович, родненький, да что это с тобой? – подлетела следом и Домна. – Остойся, свет! С нами крестная сила! Да воскреснет Бог, и расточатся врази его, и да бегут от лица его ненавидящие его…
Выкрикивая молитву, она принялась закрещивать Стенькино лицо, и грудь, и руки, и даже мешку перепало благодати.
– Дуры! – только и сказал Стенька. – Ну что вы за дуры! Государеву делу помехи и препоны строите!
– Государеву? Делу?…