Таковы, господин герцог, странные толкования сего поселянина. По утишении бури сел я на свою лошадь и направил путь к вашему замку. Если дозволите мне обозреть эти комнаты без ведома вашей супруги, то я надеюсь вскоре обнаружить все таинства сего происшествия.
Герцог, хранивший молчание от удивления в продолжении последней половины сей повести, наконец прервал оное.
— Ежели бы не было так поздно, — сказал рыцарю, — то я в сию же минуту начал бы обозрение означенных комнат; но теперь недостает времени и на то, чтоб отколотить вход в них. И как ваша повесть и молва, носящаяся обо мне в окружности, произвели во мне сильное впечатление, притом же гнев и смущение Брюншильды немало меня беспокоят и вселяют подозрения, коих не могу преодолеть, то не угодно ли вам в следующую ночь разделить со мною сие предприятие? Мы посетим без ведома герцогини оставленные комнаты и постараемся изъяснить мрачность сего странного происшествия. Но, чтоб заблаговременно к тому приступить, я притворюсь нездоровым и, когда все служители замка будут погружены во сне, мы можем начать свои обозрения, не опасаясь никакого помешательства. Итак, ожидайте меня в своих комнатах; я к вам приду.
Они охотно согласились на сие предложение и разошлись по своим комнатам.
— Но каким образом мог ты узнать о всех этих обстоятельствах? — спросил Жакмар, слушавший Гродерна в молчании.
— Разве забыл ты, что я запретил тебе об этом меня спрашивать? Будь доволен тем, что слышал, и не старайся узнать того, чего не должно.
Вечером Гродерн жаловался на усталость и, полагая предлогом старость свою и болезни, удалился в келью, которая была для него отведена, сказав, чтоб его не тревожили, покуда сам не проснется. Он оставил Жакмара, удивленного его повестию и старающегося тщетно догадываться, каким образом получает он таковые известия. И как Гродерн казался нездоровым, то Жакмар немало о том беспокоился и, в полночь вставши, пошел к его келии и отворял тихонько дверь; но, несмотря на все предосторожности, Гродерн проснулся, и спрашивал сердито о причине его прихода.
— Я опасался, — отвечал Жакмар, — чтоб болезнь ваша ночью не усилилась, почему и пришел наведаться, спокойны ли вы и не имеете ли в чем нужды.
— Благодарю твою попечительность, — отвечал старик, — но прошу возвратиться в свою келью и оставить меня до завтрашнего дня в покое.
На рассвете колокол зазвонил к заутрени, по окончании которой игуменья приготовила завтрак. Гродерн говорил, что сон, возвратив силы его, совершенно прогнал болезнь, и что он встал еще до заутрени.