– Родственник разорил родственника?
– Да! Хозяин квартиры деньги ссужал под залог. На соседней улице у него ломбард был. А бомж этот (тогда он, конечно, бомжем не был) хотел открыть свое дело, в банк за кредитом не пошел, а обратился к родственнику, думал, что тот ему без процентов денег даст. Тот дал, но под залог квартиры. Мужчина этот прогорел, ну а родственник прибрал к рукам его квартиру. Не помогли ни слезы, ни просьбы, ни проклятья. Потом эти люди продали ломбард, две квартиры (свою и бомжа), деньги перевели на счет в банке и, не мучась угрызениями совести, выехали за рубеж.
– А как стало известно, что этот бомж – тот самый родственник хозяина квартиры на первом этаже? Мало ли бомжей по подвалам лазит, – усомнился Ваня в правдивости рассказанной истории.
– А то, что у него в кармане письмо нашли, вернее, заявление в полицию. Так, мол, и так, в моей смерти прошу винить гражданина такого-то, который обманом отнял у меня квартиру. Но к тому времени эти люди уже далеко были.
– Лариса, прекратите городить ерунду, – вмешался в разговор Олег. Я его видеть не могла, но прекрасно слышала. – Это сумасшествие какое-то! Сначала Клавдия, теперь вы! Слушаю я ваши бредни и диву даюсь. Какой бомж? Какие духи? Взрослая женщина, а морочите парню голову.
– И вовсе не морочу! Диме незачем приходить. Он отомщен, его убийца получил по заслугам. А вот бомжу этому…
Относительно вменяемости Ларисы я не стала делать никаких умозаключений, поскольку сама слышала и шаги, и стук. Другое дело – я, как и Олег, мало верила в приведения.
– Допустим, это бомж, допустим, – вроде бы согласился с Ларисой Олег. – Но почему он явился вам и Клавдии? Вы-то ему, надеюсь, ничего плохого не сделали? Ему бы лучше полететь в Израиль и там пугать родственников.
– Да не может он полететь в Израиль, потому что неприкаянная душа бродит вокруг места своей гибели, вот! – выдала Лариса.
Олег не смог ей возразить, поэтому он не нашел ничего лучшего, как прикрикнуть:
– Занимайтесь делом, Лариса. Иван, ты почистил овощи? Тогда иди сюда, мешай соус.
Иван с обиженным видом поплелся к плите, а Лариса шумно стала доставать из машины чистые тарелки. Я продолжила свой путь к выходу.
Дожидаясь меня, Никите пришлось изрядно поволноваться: я катастрофически опаздывала. Его фигуру у ступеней театра видно было издалека. Он словно хищник, загнанный в клетку, нервно мерил шагами тротуар вдоль фасада театра. Хвост ему заменял букет цветов, который он держал в сцепленных за спиной руках.
«Все нормальные люди уже сидят на своих местах в зрительном зале, а ее где-то черти носят», – полагаю, в таком направлении думал Никита.