Начав снова платежи после нескольких дней остановки, банк сначала обменивал только столивровые, а затем лишь десятиливровые билеты. Рабочие, мелкие торговцы, все, кто еле перебивался, сплошною толпой, днём и ночью, осаждали отель Мазарини и запрудили улицы Вивьен и Неве-де-Пти-Шан. Толпа эта была так же велика, как и та, которая собиралась здесь, чтобы записаться на акции, но причина, приведшая её теперь сюда, была совершенно иная. Многие проводили целую ночь у ворота отеля. Когда ворота открывались, толпа с такою силой устремлялась в них, что почти не проходило дня без того, чтобы несколько человек не были задушены и затоптаны. В «Журнале Регентства» читаем:
«Чтобы добраться до конторы, нужно было пройти через длинную деревянную загородку, на вершину которой вскарабкивались рабочие и носильщики и соскакивали оттуда в толпу, увеличивая всеобщую тесноту, опрокидывая многих и причиняя им большие повреждения. Так сильна была страсть раздобыть какой-нибудь несчастный пистоль, подвергая опасности свою жизнь или здоровье! С трёх часов утра улица Вивьен была наполнена с одного конца до другого толпой, собравшейся со всех частей города и из отдалённых предместий, чтобы раньше других войти в садовые ворота отеля Мазарини и там ждать, пока директорам и служащим Компании Индий заблагорассудится показаться у своих конторок, на галерее, для производства платежей; а эти платежи редко начинались раньше восьми или девяти часов и продолжались до полудня или разве на час больше. Вырвавшись из галереи всякий, раздобывший пистоль, спешил в кабачок подкрепиться после ужасной усталости. Многие, взобравшись на развалины домов, которые Лоу начал сносить на улице Вивьен, проходили по садовому забору отеля Мазарини и, ухватившись за ветви каштановых деревьев, росших близ забора, перескакивали в сад, чтобы прождать здесь два-три часа до открытия загородки».
Иногда всё это долготерпение тратилось понапрасну, конторы безжалостно оставались запертыми. Тогда поднимались жалобы и ругательства против Лоу и регента, камни и другие предметы летели в окна отеля Мазарини. И так как эти беспорядки раздражали стражу, то не могло обойтись без кровавых схваток. Разгневанная толпа закидала окна камнями, и двадцать солдат из Дома Инвалидов рассеяли её штыками, ранив и арестовав многих. Одно печальное происшествие, случившееся в то время, едва не сделало Париж жертвой ярости голодной и справедливо негодующей черни. Ночью на улицах Вивьен и Неве-де-Пти-Шан собралась толпа, более многочисленная, чем обыкновенно: свыше 15 000 человек, плотно прижатых друг к другу, нетерпеливо ожидали открытия контор. Началось смятение, вследствие сильного давления со стороны тех, которые находились в хвосте толпы. Крики и стоны показывали, что пострадало много народу, когда рассвело, из-под ног толпы извлечено было 15 изуродованных тел. При виде этих страшных трупов толпа пришла в бешенство. Забыв цель, приведшую её сюда, она отхлынула от банка и, грозя местью Джону Лоу и регенту, положила мертвецов на носилки, и пять из них были принесены на Вандомскую Площадь и помещены перед отелем Лоу. Затем началась осада самого отеля. Нападающие кричали, что повесят генерал-контролёра; но прежде чем они могли взломать ворота, отряд швейцарской гвардии явился на площадь и разогнал их.