Она как будто даже не заметила.
– Connard! Salaud![11] – Дикарка билась в моих руках, повсюду разбрызгивая воду. – Я тебя прикончу! Сдерну с тебя эту рясу и тебя же ею придушу, уродливая ты, вонючая мразь…
Все втроем мы уставились на нее, разинув рты. Первым оправился Архиепископ. Побагровев, он прохрипел:
– Как ты смеешь так говорить со мной?!
Он отшатнулся от Жана-Люка и ткнул пальцем ей в лицо. Я понял его ошибку за миг до того, как девчонка кинулась вперед. Я схватил ее крепче и не позволил вцепиться зубами ему в палец.
Я женюсь на диком животном.
– А ну, отпусти! – Она ударила меня локтем в живот.
– Нет, – не столько сказал, сколько придушенно выдохнул я, но все же не дал ей освободиться.
Она то ли зарычала, то ли закричала от досады, а потом милосердно угомонилась. Я мысленно поблагодарил Господа за это и потащил ее обратно на берег.
Вскоре к нам присоединились Архиепископ и Жан-Люк.
– Благодарю тебя, Рид, – выдохнул Архиепископ, отжимая свою рясу и поправляя крест на шее. Когда он наконец обратился к этой чертовке, в его лице отразилось бесконечное презрение. – Нам стоит заковать тебя в кандалы на время церемонии? Может быть, раздобыть намордник?
– Вы пытались меня убить.
Он посмотрел на нее свысока.
– Поверь, дитя, если бы я пожелал тебя убить, ты была бы уже мертва.
Ее глаза вспыхнули.
– Взаимно.
Жан-Люк с трудом сдержал смех.
Архиепископ шагнул вперед, сощурившись.
– Отпусти ее, Рид. Я хотел бы как можно скорее покончить с этим черным делом.
С удовольствием.
К моему удивлению – и разочарованию, – она не сбежала, когда я ее отпустил. Просто скрестила руки на груди, поочередно смерив каждого из нас взглядом. Упрямо. Угрюмо. С безмолвным вызовом.
Подходить к ней мы не рисковали.
– Давайте побыстрей уж, – проворчала она.
Архиепископ склонил голову.
– Подойдите ко мне и возьмитесь за руки.
Мы уставились друг на друга. И оба не сдвинулись с места.
– Скорей же.
Жан-Люк грубо толкнул меня в спину, и я покорно сделал шаг и с немой яростью посмотрел на дикарку. Она не желала идти навстречу. Она ждала.
Спустя несколько долгих секунд девчонка закатила глаза и наконец шагнула вперед. Когда я протянул ей свои руки, она уставилась на них так, будто я был прокаженным.
Один.
Я заставил себя дышать. Вдох через нос. Выдох через рот.
Два.
Она нахмурилась и взглянула на меня с изумлением, явно сомневаясь в моих умственных способностях.
Три.
Четыре.
Она взяла меня за руки. Сморщилась, будто от боли.
Пять.
Я запоздало понял, что ей и в самом деле больно, и тут же отпустил ее сломанные пальцы.
Шесть.
Архиепископ кашлянул.