— Возможно, я чего-то не понял, но объясни ты мне смысл этой твоей поездки в Абхазию?
— Абхазия — святая земля.
— Допустим! Но что тебе дала встреча с Платоном Петровичем?
— Ничего не дала. Платон Петрович и сам ничего не знает, а жить по тем немногим советам, что я от него услышала, — невозможно.
— Почему?
— Они меня не устраивают. Единственное, что мне нравится из его рекомендаций: я должна жить своим умом. Вот это хорошая мысль!
Я тут же почувствовал раскаяние: зря я позавидовал, что не я — главный авторитет для неё; этот Платон Петрович и в самом деле прекрасно понял и оценил мою Зиночку; он и в самом деле лучше меня, и умнее меня. К такому человеку не жалко съездить и на другой конец Земного шара…
— То есть, ты должна в этой жизни не упускать своего? — подсказал я уточнение.
— Абсолютно верно.
— Но ведь он имел в виду явно нечто другое!
— Кто его знает, что он там имел в виду. Мужчины — они все такие сумасшедшие! У них всё в голове перепуталось. Но я его совет восприняла только так и никак иначе!
2
Шло время. Весна плавно перетекала в лето. Все Зинаидины поправки я в своём компьютере уже давно облёк в письменный вид, и история её жизни была уже почти готова, но для полного выполнения её заказа мне оставалось ещё досочинить некую счастливую концовку с заходом в царство будущего. Словно бы я был волшебником и имел туда персональный доступ!
Но у меня всё как-то не получалось и не получалось по-быстрому заскочить в ту страну Счастливого Будущего и всё там выведать насчёт Зинаидиной судьбы; я всё откладывал и откладывал это простенькое мероприятие, дожидаясь подходящего момента, когда появится свободное время для таких путешествий, когда меня посетит вдохновение и осчастливит настроение… Тяжёлая же работа в мединституте и обстоятельства моей личной жизни самым активным образом препятствовали этому.
Мы ожидали ребёнка и по такому случаю тихо и незаметно, безо всякой торжественности зарегистрировали свой брак официально. Любви особенной вроде бы и не было — это верно, но верно и то, что была какая-то тяга друг к другу. Меня совсем не обременяло то, что Валентина ничего не смыслит в латыни и вообще — очень неразговорчива; я по-прежнему почти ничего не знал о её прошлом; её же, видимо, тоже мало заботило то, что она никогда не разберётся во всех моих тайных мыслях. Почему-то нам просто хотелось быть вместе — молча и спокойно, но вместе.
3
В скором времени моя мать уговорила меня выбраться и проведать-таки её старшую сестру, которая осталась одна после смерти мужа и жила теперь на окраине Ростова в частном доме с видом на Дон прямо из окон и с непривычно большим для нашего города приусадебным участком.