И вот уже она выскочила из комнаты и отперла дверь. Я услышал голос таинственной незнакомки: «Лёнечка, здравствуй, мой милый!» И — игривое чмоканье. И ответ: «Здравствуй, Зинулик!» — достойный такой, положительный.
Далее воспоследовали какие-то начальственные распоряжения кому-то, кто остался за порогом, на лестничной площадке, — что-то там занести и поставить пока вот в этот угол, да поосторожней, поосторожней!.. А кроме того: подъехать сюда завтра в восемь утра, не забыв прихватить с собой то-то и то-то для поездки туда-то и туда-то. Посигналить с улицы, если буду задерживаться, но только не звонить в дверь — я этого не люблю.
И дверь хлопнула. И в замке провернулся ключ: щёлк-щёлк. Потом важный гость переобувался в домашнюю обувь. Он обожал мягкие комнатные тапочки. И вот наконец Зинаида со своим любовником двинулась в долгий путь мимо моей открытой двери. «Лёнечка» заглянул в отверстие — серый дорогой костюм и смуглое лицо с чёрными волосами, обрамляющими начальственную лысину — и вполне доброжелательно, как старому другу, бросил мне несколько приветственных фраз. И что-то подобное же получил и от меня в ответ. Я успел заметить, как собачонок Дымок услужливо прошмыгнул за ними. Знать своим собачьим умишком, что этот человек — БАНКИР, он, конечно, не мог, но ему, вне всякого сомненья, было понятно, что гость его хозяйки, являющийся к ней через строго отмеренные промежутки времени, есть нечто очень и очень значительное.
2
Я подмёл то, что осталось от Зинаидиной посуды. И всё это отнёс на кухню, туда, где стоял бак для мусора. Во всём должен быть порядок. Затем я стал мыть руки — после совка и веника я всегда мою руки.
А на кухне уже вовсю орудовал банкир — выкладывал из сумок что-то съестное.
— Павел Артемьевич, тут у нас намечаются крабовые палочки и копчёная индюшатина, — сказал Лёня. — Не желаете ли присоединиться?
— Нет-нет, спасибо, Леонид Антоныч, — вежливо ответил я. Это нас так зовут: меня — Павел Артемьевич, а его — Леонид Антонович. — Большое спасибо, — повторил я, тщательно вытирая вымытые руки Зинаидиным полотенцем. Терпеть не могу садиться за компьютер с мокрыми или даже просто сырыми руками. — Много работы, а латинский язык — такая вещь, что требует постоянного повышения квалификации.
— Правду ли говорят, — поинтересовался Лёня-банкир, что ваш медицинский институт собирается добровольно лишить себя статуса отдельного учебного заведения и войти в состав университета на правах всего лишь отдельного факультета?
— Да, такие слухи упорно ходят, — ответил я.